— Ну ладно… А куда это он направился? — воскликнул вдруг наш перпиньянец. — Он что, поворачивает на Сайду? Эй, Агафокл, ты едешь не туда, мой мальчик!
И правда, несмотря на все усилия Дезиранделя-младшего, мул, ускорив шаг и взбрыкивая, ничего не слыша, повернул обратно.
Пришлось на несколько минут остановиться, и Патрик получил хозяйское распоряжение вернуть скотину в общий строй каравана.
— К кому относится это определение — к всаднику или мулу? — вполголоса спросил Жан.
— К обоим, — прошептал Марсель.
— Господа, господа, будьте снисходительней! — увещевал их Кловис Дардантор, с трудом подавляя желание расхохотаться.
Но Луиза наверняка слышала эту реплику, и легкая улыбка тронула ее губы.
Наконец мадам Дезирандель успокоилась: Патрик быстро догнал Агафокла и привел упрямое животное.
— Я тут ни при чем, — оправдывался простак, — я напрасно натягивал удила…
— Ты бы сам не выпутался из этой истории! — заметил месье Дардантор, и от громовых раскатов его голоса крылатые гости мастиковых деревьев мигом упорхнули.
К половине одиннадцатого караван пересек границу между округами Бени-Мениарен и Джафра-бен-Джафур и без особых трудностей перешел вброд ручей — приток Хунета, питающего водой земли северного региона. Через несколько километров путешественники точно так же переправились через Фенуан, берущий начало в непролазных чащобах Шерага, причем лошади и мулы замочили ноги только по бабки.
За двадцать минут до полудня проводник Моктани дал сигнал остановиться. Для привала было выбрано очаровательное место на опушке леса, под сенью зеленых, густолиственных дубов, надежно защищавших туристов от знойных лучей, у речушки с изумительно свежей и прозрачной водой.
Всадники соскочили с лошадей и мулов, поскольку эти животные не имеют обыкновения ложиться на живот. Верблюды же, согнув колени, улеглись на землю и потянулись губами к придорожной траве. Месье Дардантор и проводник, можно сказать, сошли на «берег» — недаром ведь арабы называют верблюдов «кораблями пустыни».
Лошади, мулы и верблюды стали пастись под присмотром туземцев немного поодаль от бивуака. Им было что пощипать: алжирский ковыль и множество других местных трав в изобилии произрастали вблизи фисташковых деревьев и величественных представителей хвойных, типичных для Телля.
Из фургона извлекли съестные припасы: всевозможные консервы, холодное мясо, свежий хлеб и соблазнявшие своим видом фрукты в плетеных корзинах — бананы, гуаявы[208], фиги, японский кизил, груши, финики. И нетрудно представить, какой разыгрался у всех аппетит на свежем воздухе!
— На этот раз, — заметил Жан, — не будет Бюгараша, чтобы поставить судно носом к волне во время завтрака!
— Как, неужели капитан «Аржелеса» осмелился бы?.. — изумился месье Дезирандель.
— Да, добрая вы душа, осмелился бы! — вскричал месье Дардантор. — В интересах акционеров компании! Дивиденды прежде всего, не правда ли? А пассажиры перебьются!.. Тем лучше для тех, кто не хуже всякого дельфина плевать хотел на морскую качку!
Нос Патрика трижды неодобрительно поморщился.
— Но здесь, — продолжал месье Дардантор, — хвала Небу, палуба не ходит ходуном под ногами!