Смотрю на узника сквозь небольшие отверстия.
Лицо его исказилось, глаза блуждают. . Он, по-видимому, не может понять, во сне все это происходит или наяву.
— Откройте, друг мой. Откройте и доверьтесь случайно узнавшему вашу тайну... Я никому не скажу... Напротив, даже могу быть вам полезен.
Бедняга как будто немного успокоился, но замер и не шевелится.
— Полагаю, что вы румын. А я — француз.
— Француз?.. Вы — француз?..— проговорил он на моем родном языке с небольшим акцентом.
Отношения начинают налаживаться.
Передняя стенка отодвинулась
— Никто нас не может увидеть или услышать? — спросил шепотом мой новый друг.
— Никто.
— А начальник поезда?
— Спит крепким сном.
Румын берет меня за обе руки и крепко сжимает их... Чувствую, что он ищет поддержки... Понимает, что может рассчитывать на незнакомца... И все-таки с губ его срывается приглушенный лепет:
— Не выдавайте меня!.. Прошу вас, не выдавайте!..
— Не волнуйтесь. Разве вы не помните, с какой симпатией отнеслись французские газеты к австрийскому портняжке и к этим испанцам, жениху и невесте, которые избрали точно такой же способ путешествия? Разве газеты не открыли подписку в их пользу?.. А вы боитесь, как бы я, хроникер... журналист...
— Так вы журналист?..
— Клодиус Бомбарнак, корреспондент газеты «XX век».
— И вы едете до Пекина?..
— До Пекина!
— Сам Бог послал вас.