Между тем пароход подходил к Ионе, в старину называемом Островом Бурь. На холме Аббата, возвышавшемся на четыреста футов над уровнем моря, уже показались развалины монастыря.
В полдень «Пионер» причалил к молу, сооруженному из грубо обтесанных базальтовых глыб, покрывшихся прозеленью от морской воды. Пассажиры высадились на берег. Большинство из них приехали, чтобы совершить двухчасовую прогулку по острову и вернуться тем же пароходом в Обан, другие — вы догадываетесь, кто — намеревались остаться там надолго.
Настоящей гавани на Ионе не было. Каменный причал прикрывал небольшую бухту от ударов океанских волн. В бухте стояли на якоре несколько прогулочных яхт и рыбачьих шхун, обслуживающих туристов во время летнего сезона.
Предоставив остальным пассажирам осматривать остров трех миль в длину и одной в ширину, наши путешественники отправились на поиски подходящего жилья — ведь на Ионе не было гостиниц, как в больших приморских городах. Население острова составляло всего пятьсот человек, поэтому владелец Ионы, герцог Аргайлл, получал с него крайне незначительный доход. Здесь не было не только городка, но даже деревушки. Несколько разбросанных по всему острову домишек, может и живописных на взгляд художников, благодаря старинной каменной кладке, были уж очень примитивны и грубы. Построенные из валунов, крытые камышовой соломой, скрепленной плетями из сухих водорослей, хижины эти даже не имели дымохода, и дым от очага выходил в отверстие на крыше.
Трудно было себе представить, что некогда, на заре скандинавской истории, остров являлся колыбелью друидской религии. После кельтов, в VI веке, Святой Колумбан Ирландский, чье имя одно время носил остров, основал на нем первый в Шотландии монастырь и всячески насаждал христианскую веру. Скоро здесь поселились монахи, прибывшие из аббатства Клюни, и лишь в годы Реформации монастырь был разорен. Куда девались просторные здания, где находилась семинария для епископов и аббатов Соединенного Королевства? Разве можно теперь отыскать здесь библиотеку или богатые древние архивы с рукописями, относящимися к римской истории, из которых черпали свои знания великие мыслители средневековья? Ничего, кроме развалин, не осталось на этом месте, где некогда зародилась цивилизация, пустившая такие глубокие корни на севере Европы. От Святого Колумбана остался лишь затерянный скалистый островок Иона, на котором ютятся жалкие лачуги крестьян, в поте лица обрабатывающих бесплодную землю, сеющих рожь и сажающих картофель. По берегу разбросаны хижины рыбаков, чьи лодки оживляют пустынные воды Гебридского моря.
— Так вы находите, что этот остров лучше Обана? — иронически улыбаясь, спросил Аристобулус Урсиклос.
— Да, нахожу,— с вызовом отвечала Хелина, подумав, до чего же он лишний здесь, на Ионе, этот Аристобулус Урсиклос.
Тем временем братья Мелвилл отыскали некое подобие сносной гостиницы, где обычно останавливаются туристы, чтобы осмотреть развалины домов друидов и христиан. Братья Мелвилл и их племянница в тот же день обосновались в гостинице «Герб Дункана», а молодым людям пришлось довольствоваться рыбачьими хижинами.
Все это было по душе мисс Кэмпбелл. Она прекрасно устроилась в комнатке, которая напомнила девушке ее келью в Эленсбургской башне. Из окна был виден необъятный морской простор, тянувшийся до горизонта; ничто не мешало любоваться закатом солнца во всем его великолепии.
Мисс Кэмпбелл могла теперь наблюдать закат в любую погоду, согретая надеждой, что в последнюю минуту сквозь тучи пробьется волшебный Зеленый Луч.
Во время завтрака и обеда все, включая дворецкого и госпожу Бесс, усаживались, как это бывало в старину, за общий стол, что крайне удивляло Аристобулуса Урсиклоса, но не вызывало ни малейшего неудовольствия у Оливера Синклера. Молодой художник успел проникнуться уважением к двум верным слугам, и они платили ему тем же. Семейство Мелвилл повело жизнь древних шотландцев во всей ее простоте: они гуляли по острову, вспоминали обычаи доброго старого времени, о котором Аристобулус Урсиклос не мог говорить без усмешки, а после полудня собирались в столовой для трапезы.
А какие блюда подавались за обедом! Наши путешественники будто перенеслись на сто лет назад, вспомнив традиционные шотландские кушанья. Братья Мелвилл не без удовольствия познакомились с образцами древнего кулинарного искусства, которым гордились их предки.
За обедом то и дело раздавались возгласы:
— Дайте мне еще этих овсяных лепешек — пирожки из Глазго вряд ли могут соперничать с ними!
— Положите мне еще немного жаркого, которым некогда лакомились наши горцы, называя его «совенс».
— Скушайте, пожалуйста, бараний рубец, начиненный потрохами, это же знаменитый «хагис», воспетый еще Робертом Бернсом.
— Попробуйте жаркого «кокилеки»! Петушок, правда, немного жестковат, зато луковый соус превосходен!
— Хачпач[28] вкуснее всех супов, что подают в Эленсбурге. Не угодно ли скушать еще тарелочку?
В гостинице «Герб Дункана» умели позаботиться о желудке постояльцев: свежую провизию ежедневно подвозили пароходом из Обана, да и выпить можно было на славу!
Надо было видеть братьев Мелвилл, когда они поднимали за здравие друг друга огромные кружки, вмещавшие не менее четырех английских пинт, где пенилось пиво «ускебух» или лучший «хэм-мок», сваренный специально для гостей! А ячменное виски, которое, казалось, долго еще продолжало играть в желудке! Если же крепких напитков не хватало, подавались пшеничный «мэм» или «двухпен-совик», которые всегда можно было сдобрить маленьким стаканчиком джина, нисколько не сожалея об оставленных в погребах Эленс-бурга и Глазго портвейне и хересе.