Прежде всего через палубные люки они спустились в трюм. С каким же удовольствием наш начинающий негоциант рассматривал находившиеся там чудесные товары: тюки хлопка, бочонки с сахаром, мешки с кофе, всевозможные ящики с экзотическими продуктами из Нового Света! Всей грудью вдыхал он исходивший от этого великолепия запах коммерции. И подумать только, что все эти товары были закуплены за океаном владельцами «Вулкана» для перепродажи на рынках Соединенного Королевства... Боже мой! Если бы только Малыш когда-нибудь...
Тут Грип прервал его мечтания, пригласив приятеля подняться на палубу и осмотреть каюты капитана и штурманов, расположенных под полуютом[183]. А в это время Боб, взобравшись по вантам на реи[184] фок-мачты, принялся раскачиваться там, замирая от восторга. Нет! Никогда в жизни он не чувствовал себя таким счастливым, таким гибким и ловким, ну прямо как обезьяна! Глядя на него, можно было подумать, что он родился юнгой!..
В одиннадцать часов Грип, Малыш и Боб сидели за столом в кабачке «Старый матрос», тут же, почти касаясь мордой стола, сидел и Бёк, и сказать, что никто из сотрапезников не страдал отсутствием аппетита, значит ничего не сказать.
Грип пожелал сам оплатить обед, и что это был за обед! Яйца в пережаренном масле, холодная ветчина, подернутая подрагивающим золотистым желе, честерский сыр — и все эти яства они запивали великолепным пенистым элем![185] И еще там был омар — нет-нет, не вульгарный краб, не то несчастное создание, что подают беднякам, — а самый настоящий, великолепный омар, с нежнейшим бело-розовым мясом под красным после варки панцирем, деликатес людей с тугой мошной, про которого Боб сказал, что это самое лучшее из всего, чем следует «заправляться».
Разумеется, за едой они успевали и беседовать. Говорили они, конечно, с набитыми ртами, и если среди людей воспитанных это не принято, то нашим юным сотрапезникам подобное поведение было вполне простительно, поскольку им нельзя было терять времени.
И какой же поток воспоминаний пролили Грип и Малыш о своей страшной жизни в сиротском приюте!.. И историю несчастной чайки... и знаменитый шерстяной жилет, полученный в подарок... и гнусные выходки Каркера!..
— Не знаешь, что стало с этим негодяем? — спросил Грип.
— Не знаю и знать не хочу, — ответил Малыш. — И нет ничего хуже, чем снова встретиться с ним.
— Не волнуйся, этого не случится! — заверил Грип. — Но раз уж ты продаешь такие кипы газет, мальчуган, советую тебе их иногда почитывать!
— А я и читаю.
— Тогда ты скоро там прочтешь, что бандит Каркер скончался от «пеньковой лихорадки»!
— Думаешь, его повесят?.. О! Грип...
— Да... вздернут! Он допрыгается... и получит по заслугам!
Потом они перешли к обсуждению подробностей пожара в приюте. Ведь именно Грип спас нашего героя, рискуя жизнью, и Малышу в первый раз представилась возможность поблагодарить спасителя, что он и сделал, сжав ему руки.
— С тех пор как мы расстались, я только о тебе и думал! — сказал Малыш.
— И правильно делал, мальчуган!
— А я о Грипе не думал! — с глубоким сожалением воскликнул Боб.
— Так ведь ты знал меня только по имени, бедняжка Боб! — ответил Грип. — А теперь мы познакомились...
— Да! И теперь мы будем говорить о тебе втроем, мы вдвоем да еще Бёк!
Бёк подтвердил это громовым лаем, за что и был пожалован толстенным сандвичем с салом, мгновенно исчезнувшим в его огромной пасти. Судя по всему, он не был склонен разделить восторг Боба по поводу омаров.