— А сколько делает наша шлюпка при среднем ветре?.. — спросил Луи Клодьон.
— Миль шестьдесят в сутки.
— Так нам предстоит плыть дней семь-восемь?.. — подсчитал Альбертус Лейвен.
— Да, — ответил Уилл Миц, — если, конечно, нас не возьмет на борт какое-нибудь судно...
Это был бы, конечно, самый удачный исход, на который, собственно, все и рассчитывали.
— В любом случае, Уилл, — продолжал Луи Клодьон, — полагайтесь на нас... Мы в вашем полном распоряжении, если ветер вдруг ослабеет...
— Знаю, знаю, мои юные друзья, — ответил Уилл Миц, — и не теряю надежды на спасение... Но не следует утомляться без необходимости... Лучше прилягте-ка под навесом или на дне шлюпки и сосните... Если понадобится, я вас разбужу... Думаю, ночь пройдет спокойно...
— Быть может, кому-нибудь из нас остаться у шкота?.. — предложил Аксель Викборн.
— Не стоит, господин Аксель, я прослежу за всем... Повторяю, если ветер вдруг заставит нас зарифить грот и взяться за весла, я вас позову!.. Завернитесь-ка лучше в одеяла и поспите до утра!
Юноши так и поступили. Двое устроились под тентом рядом с мистером Паттерсоном; остальные растянулись вдоль банок, и вскоре все в шлюпке погрузились в сон.
Уилл Миц остался один на корме, держа одной рукой руль, а другой — шкоты фока и кливера, готовый в любую минуту ослабить их или подтянуть. Небольшой фонарь освещал лежавший перед моряком компас, с которым он сверялся, выдерживая нужное направление шлюпки.
Так протекли нескончаемо долгие часы, и ни разу Уилл Миц даже не задремал. Слишком много мыслей теснилось в его голове, слишком много причин было у него для беспокойства! Но моряка поддерживала нерушимая вера в Бога, и он не отчаивался. Он был на корме этой шлюпки так же, как когда-то ночью находился на полуюте «Стремительного», управляя ею так же твердо, как он когда-то направлял барк. Но вместо большого судна, на котором находились его юные друзья и он сам, теперь под ним оказалась утлая лодчонка с запасом продуктов, которого едва хватит на неделю. Да, эта лодка, подвластная всем ветрам, всем капризам погоды, была простой игрушкой в руках грозной морской стихии.
Ветер держался постоянный и весьма умеренный, так что Уиллу Мицу не пришлось будить юных помощников, а если кто-то из них и просыпался, то моряк всех успокаивал одним и тем же ответом:
— Все в порядке... все спокойно.
И, получив успокоительный знак, юноши вновь заворачивались в одеяла и предавались сну.
С зарей все уже были на ногах, включая мистера Паттерсона, который вылез из-под навеса и устроился на носу шлюпки.
Начинался великолепный день. Солнце вставало над горизонтом, подернутым легкой дымкой, обещавшей рассеяться с первыми лучами светила. Небольшие игривые волны бежали вдоль бортов шлюпки.
Прежде всего, следуя укоренившейся привычке, Тони Рено занялся, как и на борту «Стремительного», завтраком: чаем, который следовало приготовить на переносной печурке, галетами, взятыми из ящика, и несколькими каплями бренди, смешанными с питьевой водой.
Обращаясь к Уиллу Мицу, Роджер Хинсдейл предложил:
— А теперь и вам пора отдохнуть... это необходимо, если вам придется провести у руля и следующую ночь...