Глава XII
ОТЪЕЗД
Нетрудно представить, какое впечатление произвели на обитателей домика Локмайе эти несколько строк! Мари не могла удержаться от рыданий, и Анри стоило немало труда утешить ее.
Куда отправился граф де Шантелен? К чему такой поспешный отъезд, который не смог предугадать даже верный Кернан?
— Он отправился воевать! Он отправился сражаться с республиканцами! — были первые слова Мари.
— Без меня! — воскликнул Кернан.
Но, рассудив, что Мари осталась на свете одна, он понял, что граф решил возложить на него заботу о дочери.
Предположение о том, что граф присоединился к остаткам армии католиков, вполне походило на правду.
Действительно, борьба продолжалась с еще большей яростью и настойчивостью. Несмотря на множество войн, которые Конвент был вынужден вести одновременно, несмотря на террор, развязанный в Париже после расправы над жирондистами, несмотря на открытую вражду между членами правительства и некоторыми депутатами Конвента, на то, что над Дантоном[307] уже нависла тень эшафота, Комитет общественного спасения в лице Баррера, Бийо-Варена[308], Карно[309], Колло-д’Эрбуа[310], марнского приора[311], Робера Линде[312], Робеспьера-старшего[313], Кутона, Сен-Жюста[314], Жанбона Сент-Андре[315], приора департамента Кот-д’Ор, и Эро де Сешеля[316] демонстрировал бешеную активность.
Нелишне узнать, что думали об этих людях некоторые политические противники Комитета, который своими жестокими и кровавыми мерами спас Францию, беспомощную перед ужасами гражданской войны и угрозами Коалиции.
Наполеон сказал на острове Святой Елены: «Комитет общественного спасения был единственным правительством во Франции во время революции».
Господин де Местр[317], принадлежащий к партии легитимистов[318], имел смелость также признать это, заявив, что эмигранты, отдав Францию королям, никогда не смогут получить ее обратно.
То же думал и Шатобриан об этих двенадцати, чьи имена, по большей части, стали потом презираемы всеми.
Как бы то ни было, Комитет, решив покончить с Вандеей, ступил на путь жесточайших опустошений; адские колонны под предводительством генералов Тюро и Гриньона устремились туда после разгрома при Савене. Они грабили, убивали, разоряли; женщины, дети, старики — никто не избежал жестоких репрессий.
Князь де Тальмон[319] был арестован и казнен перед замком своих предков; д’Эль6е, больной, был расстрелян в кресле в присутствии двух его родных.
Анри де Ларошжаклен, двадцать девятого января 1794 года, после одержанной победы под Нуайе, подошел к двум республиканцам, захваченным в плен на поле брани.
— Идите, — сказал он, — я дарю вам жизнь.
В ответ один вскинул ружье к плечу и выстрелил. Пуля угодила главнокомандующему прямо в лоб, и тот свалился замертво.
В это время в провинции орудовали самые кровавые агенты Комитета. Восьмого октября Каррье, прибыв в Нант, начал работать над своим изобретением, которое он назвал «вертикальная депортация», а двадцать второго января на воду уже спускались баржи с раздвижным дном, предназначенные для пленных католиков.
Но чем больше их истребляли, тем большее упорство проявляли роялисты в своем стремлении сражаться с революцией. Поэтому не было бы ничего невероятного, если бы граф де Шантелен присоединился либо к Шаретту, который, покинув остров Нуармутье, снова возглавил борьбу, либо к Стоффле, который заменил Ларошжаклена.