Сам я, правда, видел только капитана де Линуа. Этот офицер держался с нами просто и охотно вступал в разговор. Вот тогда-то у меня и зародилась мысль стать солдатом. Право, что может быть лучше — жить трудом своих рук, когда руки эти прилажены к внушительному торсу! Впрочем, если отличаешься примерным поведением, храбростью и имеешь немного везения в придачу, если начинаешь маршировать с левой ноги и хорошо чеканишь шаг, нет причин не продвинуться на этом поприще.
Многие думают, что до 1789 года[141] простой солдат (сын горожанина или крестьянина) никогда не мог стать офицером. Они заблуждаются.
Сначала, при решимости и умении держать себя, можно было без особого труда стать унтер-офицером[142]. Потом, при условии, что находился в этом чине десять лет в мирное время и пять лет — в военное, добивались офицерских эполет[143]. И вот так — из сержантов в лейтенанты, из лейтенантов в капитаны. Затем… стоп! Дальше хода не было. Однако и это уже хорошо.
Граф де Линуа во время охоты с облавами часто отмечал мое усердие и ловкость. Я, конечно, не обладал нюхом и понятливостью собаки. Однако в дни большой охоты никто не мог состязаться со мною как с загонщиком — я несся так, словно у меня горели пятки.
— Ты кажешься мне смелым и выносливым парнем, — сказал мне однажды граф де Линуа.
— Да, господин граф.
— И руки у тебя сильные?..
— Я выжимаю триста двадцать.
— Поздравляю!
Вот и весь был разговор. Но, как вы скоро увидите, дело на этом не кончилось. В то время в армии существовали особые порядки. Известно, как в нее проводился набор новых солдат. Каждый год вербовщики начинали рыскать по стране. Они больше накачивали вас вином, чем убеждали. Если парни учились грамоте, они подписывали бумагу. А нет — так и две скрещенные палочки годились. Это тоже означало подпись. Потом они получали положенные две монеты по сто ливров, которые пропивались прежде, чем попадали к ним в карман, собирали свою котомку и отправлялись умирать за отечество.
Устраивало ли это меня? Никоим образом! Я хотел служить, но не хотел продавать себя. Думаю, это понятно всякому, кто имеет хоть какое-то достоинство и самоуважение.
Итак, в те времена, когда офицер получал отпуск, он должен был но истечении срока вернуться, завербовав одного или двух рекрутов[144]. Унтер-офицеры тоже имели такое обязательство. Стоимость вербовки составляла тогда 20–25 ливров.
Это было мне хорошо известно, и я задумал кое-что. Когда отпуск графа де Линуа подошел к концу, юнец с громким голосом набрался смелости и предложил себя офицеру в качестве новобранца.
— Вот как? — удивился он. — Сколько же тебе лет?
— Восемнадцать.
— И ты решил стать солдатом?
— Если вам угодно.
— А! Тебя прельщает плата в двадцать ливров?..
— Нет, хочу служить родине. А поскольку мне стыдно продавать себя, я не возьму ваших двадцати ливров.
— Как тебя зовут?