И мы с ней стали разговаривать, но не о дуэли (сестра, должно быть, не знала о ней), а о серьезном положении, которое создавал для Жана Келлера приказ о его зачислении в полк. Ирма была в отчаянии, а сердце ее разрывалось при мысли о разлуке со своей хозяйкой при подобных обстоятельствах.
На верхнем этаже послышался легкий шум. Сестра сходила туда и вернулась сказать мне, что господин Жан сейчас у матери.
Вполне понятно. Он пожелал обнять и поцеловать ее, как обычно по утрам. И наверняка подумал: быть может, это его последнее прости, его последний поцелуй.
Около восьми часов на лестнице послышались шаги, и на пороге дома появился господин Жан.
Ирма как раз ушла. Господин Жан подошел и протянул мне руку.
— Господин Жан, — сказал я ему, — уже восемь часов, нам пора идти…
Он лишь кивнул в ответ головой, словно ему было слишком тяжело говорить. Пора было идти за господином де Лоране. Итак, мы стали подниматься вверх по улице и прошли шагов примерно триста, когда перед господином Жаном неожиданно вырос солдат лейб-полка.
— Вы Жан Келлер? — спросил он.
— Да.
— Это вам. — И он подал ему конверт.
— Кто вас послал? — спросил я.
— Лейтенант фон Мелис.
Это был один из секундантов лейтенанта Франца. Меня так и пробрала дрожь. Господин Жан распечатал конверт. И вот что он прочел:
«Ввиду изменившихся обстоятельств поединок между лейтенантом Францем фон Гравертом и солдатом Жаном Келлером состояться не может.
Лейтенант
Кровь во мне так и вскипела! Офицер не может драться с солдатом, что ж! Но «солдатом» Жан Келлер пока еще не являлся! Он еще несколько часов может распоряжаться сам собой!
Боже правый! Мне кажется, ни один французский офицер не поступил бы подобным образом. Он непременно дал бы удовлетворение человеку, которого смертельно оскорбил.
Но довольно об этом. А то я наговорю лишнего! Ведь если прикинуть хорошенько, была ли такая дуэль возможна?..
Господин Жан, порвав письмо, с возмущением бросил его на землю, с его губ слетело только одно слово: «Презренный!» Потом он сделал мне знак следовать за ним, и мы медленно направились обратно к дому.
Гнев душил меня до такой степени, что мне пришлось остаться на улице. Я даже удалился от дома, сам не замечая того, в какую сторону направляюсь. Мозг сверлила мысль о сложностях, которые нам уготовило будущее. Помню только, что я сходил к гос подину де Лоране сообщить об отмене дуэли.