Глава XIII
Нельзя было терять ни дня. Нам предстояло проделать около ста пятидесяти миль, прежде чем мы достигнем границы Франции. Сто пятьдесят миль по неприятельской стране, по дорогам, запруженным двигающимися войсками, кавалерией и пехотой, не считая всего того, что всегда тянется за действующей армией! Хотя мы и обеспечили себя средствами передвижения, вполне могло случиться так, что мы будем лишены их по дороге. Если так, то нам придется идти пешком. Во всяком случае, предстояло учесть все трудности такого продолжительного путешествия. Кто мог бы поручиться, что везде, от этапа к этапу, мы встретим постоялые дворы, где можно будет поесть и отдохнуть? Никто, разумеется. Мне, привычному к лишениям, к долгим переходам, все нипочем, но ведь я не один! От господина де Лоране, семидесятилетнего старика, и двух женщин — барышни Марты и моей сестры — нельзя было требовать невозможного.
Разумеется, я приложу все усилия, чтобы доставить их во Францию целыми и невредимыми, причем я знал, что каждый из них тоже будет стараться по мере сил.
Как я уже сказал, лишним временем мы не располагали. К тому же полиция собиралась теперь зорко следить за нами. Двадцати четырех часов на выезд из Бельцингена и двадцати дней, чтобы выехать с немецкой территории, будет достаточно, если ничто не задержит нас в пути. Паспорта, выданные нам Калькрейтом в тот же вечер, были действительны лишь на этот срок. По его истечении нас могли арестовать и заключить в тюрьму до самого окончания войны! Что касается паспортов, то в них обозначили маршрут, уклоняться от которого мы не имели права, и нам надлежало визировать их во всех городах и селах, указанных в нашем маршруте.
Кроме того, было весьма вероятно, что события станут разворачиваться с необычайной быстротой. Возможно, в настоящий момент на границе уже идет обмен пулями и картечью?
На манифест герцога Брауншвейгского французская нация, устами своих депутатов, ответила так, как и подобало, а председатель Законодательного собрания обратился к Франции с громогласным призывом: «Отечество в опасности!»
Ранним утром 16 августа мы были готовы к отъезду. Все дела уладили. Дом господина де Лоране оставался на попечении старого слуги, служившего у него многие годы, на преданность которого можно было положиться. Этот славный человек костьми ляжет, но заставит уважать собственность своего хозяина.
Что касалось дома госпожи Келлер, то, пока на него не найдется покупатель, в нем будет жить горничная-немка.
Утром в день отъезда мы узнали, что лейб-полк покинул Борну, направившись в Магдебург.
Господин де Лоране, барышня Марта, сестра и я попробовали в последний раз уговорить госпожу Келлер отправиться с нами.
— Нет, друзья мои, не настаивайте! — отвечала она. — Я сегодня же поеду в Магдебург. У меня предчувствие какого-то большого несчастья, и я хочу находиться там!
Мы поняли, что все наши старания тщетны перед решением непреклонной госпожи Келлер. Нам оставалось только проститься с нею, сообщив ей, через какие города и села нам предписано проезжать.
Нашему путешествию предстояло совершиться следующим образом.
У господина де Лоране имелась старая дорожная карета, которой он уже давно не пользовался. Эту карету я нашел вполне подходящей, чтобы преодолеть расстояние в сто пятьдесят миль. В обычное время путешествовать, используя лошадей, имеющихся на почтовых станциях при дорогах конфедерации, нетрудно. Но теперь все они реквизированы для армейских нужд, перевозки боеприпасов и продовольствия. Рассчитывать на перекладных не приходилось.
Чтобы устранить это препятствие, господин де Лоране попросил меня подыскать, не останавливаясь перед ценой, пару хороших коней. Мне, как знатоку этого дела, удалось отлично выполнить его поручение. Я нашел пару лошадей, может, несколько тяжеловатых, зато очень выносливых. Затем, сообразив, что нам придется обходиться без почтовых кучеров, я предложил для этого дела свою особу, на что, конечно, получил согласие. Разумеется, кавалериста Королевского пикардийского полка не надобно учить, как править упряжкой!
Пятнадцатого августа в восемь часов утра все было готово. Мне оставалось лишь влезть на козлы. Мы как будто обо всем позаботились. Так, у нас имелась пара хороших седельных пистолетов[214], с которыми можно было держать мародеров[215] на почтительном расстоянии. А в наших дорожных сундуках — достаточно провизии на первое время. Решили, что господин и барышня де Лоране будут сидеть в глубине кареты, сестра же моя займет переднюю скамейку, напротив барышни. Сам я, одетый в добротную одежду и снабженный вдобавок толстым балахоном, смогу не бояться плохой погоды.
И вот состоялось наше последнее прощание. Мы расцеловались с госпожой Келлер, тоска сжимала сердце: свидимся ли мы когда-нибудь?
Погода стояла довольно хорошая, но к полудню могла наступить большая жара. А потому я решил выбрать именно это время — между полуднем и двумя часами, — чтобы дать отдых лошадям. Ведь дорога-то нам предстояла длинная!
Наконец тронулись в путь, и я, свистом подгоняя лошадей, лихо защелкал в воздухе кнутом.
По выезде из Бельцингена ехали, не слишком страдая от скопления войск, шедших в Кобленц.