— А-а-а, Бэрримор! — воскликнул журналист. — Прыгай, старичок.
Кот без раскачки взмыл вверх и умостился на коленях хозяина.
— Хорош гусь, — усмехнулся Короленко, глядя на пушистого зверя.
— Ага. У нас тут с ним своеобразный мужской монастырь, — с любовью сказал Виктор, почесывая за ухом свое шерстяное сокровище.
— Кастрирован? — поинтересовался полковник.
— Да. Только, прошу заметить, не евнух! Скорее, серый кардинал этого дома. Ни одно серьезное решение не принимается без его участия.
Короленко вздохнул с облегчением. Судя по состоянию Виктора, с ним не нужно было вести разъяснительных бесед.
— Кстати, по поводу монастыря… Есть дело! — воскликнул он.
— Хочешь меня в монастырь сдать? Не получится! У меня на попов аллергия.
Как и большинство ровесников, воспитанный в духе атеизма Виктор относился к служителям церкви, мягко говоря, равнодушно. Нет, он, конечно, мог сходить в церковь на Пасху, окунуться в прорубь на Крещение, прочитать шепотом «Отче наш» или «Символ Веры», но причащаться и исповедоваться — увольте. Лавров был твердо уверен, что между человеком и Богом посредников быть не должно. Вот и сейчас он насторожился.
— Вить, это не то, что ты подумал… — начал Короленко.
— Ты говоришь, как мужик, которого жена застукала с любовницей.
— Хорошо, пусть так, — пропустил мимо ушей шутку Виктора полковник. — С этим человеком тебе просто необходимо встретиться.
— С каким человеком?
— Со священником, — терпеливо продолжил Короленко. — Тебе его нужно выслушать.
— Гаврилыч! Ты не понял, что ли? Я не собираюсь ни перед кем исповедоваться и прикладываться к перстам. Неизвестно за что он этими перстами брался!
Услышав повышенный тон хозяина, Бэрримор спрыгнул на пол и лениво пошел по своим делам.
Короленко видел, что Лавров явно раздражен. Тема служителей Бога была явно не его темой, нополковник продолжал настаивать.
— Витюша, отец Антип…
— …Оба-на! Полковник! У меня один отец — Петр Федотович Ларов. Я — Виктор Петрович, а не Виктор Петрович-Антипыч, слава богу…