Олег заглянул под тент к женщине и увидел ее глаза «на мокром месте».
— Сигрид, может, вернешься с эфиопскими полицейскими назад в Дыре-Дауа, когда мы доберемся до Борамы?
Шведка упрямо замотала головой. Она не хотела говорить, чтобы ее не выдал голос…
Въехав в настоящий тропический лес, они смогли продвинуться совсем недалеко: дорогу перегородило упавшее поперек огромное дерево. Нет, это никакие не партизаны, просто дерево сгнило и рухнуло. Пришлось распиливать его на куски и получившиеся бревна оттаскивать на обочину. Поняв, что это займет у эфиопов немало времени, Виктор предложил пройтись по дороге пешком, а машины потом догонят.
— Я не пойду, — отказался Маломуж, навешивая на Canon MarkIII зум-объектив и расчехляя штатив-стедикам. — Лучше на месте раскадрую «трудности экспедиции».
— А я пойду, — сообщил Хорунжий. — Вот только попрошу у Нимы его дробовик, а то мало ли что.
Они отошли совсем недалеко, еще слышен был звук «вжух-вжух» от двуручной пилы, как Виктор указал на питона, притаившегося на развилке высокого дерева. Игорь вскинул было свою «мыльницу», но фотообъектив не «ловил» тело змеи в сочетании светлых пятен и темных теней от листьев. Просека в джунглях по бокам поросла высоким густым кустарником. За ним местами, отбрасывая тень на дорогу, поднимались деревья повыше, затем стояли гиганты с пятиэтажный дом. В их ветвях трещали и прыгали обезьяны. Сигрид впервые видела их не в зоопарке или на подоконнике гостиничного номера, а в естественной среде.
Через какое-то время она утомилась идти с запрокинутой головой, наблюдая за передвижением целой стаи обезьян, и заметила, что слишком уж обогнала мужчин, поэтому присела обождать их на старый трухлявый ствол дерева, лежавший у края тропы.
— Мило, не правда ли? — спросила она, не оборачиваясь, у того, кто первым до нее дошел. — Так величественно! Я запомню это на всю жизнь!
— В этом я уверен, — отозвался Лавров.
— Такое умиротворение, — сказал Хорунжий, поставил ногу на бревно, на котором сидела Колобова, и величаво огляделся.
— Я бы так не сказала, — не согласилась Сигрид.
— Борьба, которая продолжается вот уже миллионы лет, — заявил Виктор, обходя бревно и оглядывая его со всех сторон. — Здесь есть те, кто убивает, и те, кого убивают. Здесь нет ни пяди земли, на которой не разворачивались бы настоящие баталии.
Его спутники как по команде достали круглые зачехленные фляги и принялись синхронно откручивать крышки.
— Там тоже целый мир, — Лавров поднял руку в сторону сидевшей над ними обезьянки колобуса с пышным белым хвостом. — Лианы тянутся вверх и образуют целые этажи. Наверху лес становится гуще, постепенно солнце перестает проникать вниз и на земле не остается ничего зеленого. Посмотрите!
— Смотрите! — вторила ему Колобова, указав на крупного серого хамелеона с тремя рогами на носу, как у носорога.
Он сидел на другом трухлявом бревне и недовольно удалился, когда она попыталась сфотографировать его на телефон.
— Это падальщик, — пояснил журналист. — Про хищников слышали все, но есть и другая группа животных, которая поддерживает чистоту в лесу.
Группа «натуралистов поневоле» двинулась дальше. Вдруг Виктор схватил Игоря за рукав:
— Осторожно!!!