— Договорились. Тогда дуй в ванную, башку-то помыть надо? Замаскируем тебя в лучшем виде! А я пока в магазин сгоняю. Еды-то в дорогу надо? Курицу сварить, картошки. Яиц. Овощей каких-нибудь взять похрумкать. Воды минеральной на попить, не верю я в железнодорожную воду. Сколько до твоего города «Н» ехать?
— Сутки, — сообщил несколько ошалевший от такого напора Глеб.
— Да это, считай, рядом. Я думала, это где-то за Уралом, дня три трюхать…
Глебу стало смешно. Но не как раньше — как будто свысока смешно — а… черт его знает, мило, что ли?
— У тебя что по географии в аттестате, практичная ты наша?
— Ха, в аттестате! Как у всех, пятерка. Анна Константиновна же старенькая, ей всех жалко было, а толку от нас, обормотов, добиться сил уже не было. Если ты такой умный, будешь меня по географии натаскивать. Всю дорогу. Сутки или трое — это уж как выйдет. И не фиг так надо мной прикалываться. Вот покрашу тебя в зебру австралийскую, будешь от собственного отражения шарахаться!
— В Австралии нет зебр, — Глеб не удержался от смеха.
— Неважно. Главное — я тебя под нее могу покрасить! — фыркнула Анджела.
— Слушай, — задумчиво протянул он, — тебе ужасно идет это выражение. Ну, когда ты фыркаешь, как ошпаренная кошка… Бумага есть? И… карандаши, фломастеры, что-нибудь такое…
— О господи! Какая еще бумага? Какие фломастеры?
— Да хоть губная помада! Кстати, это мысль. Тащи все теткины запасы — в такой технике я еще не работал. Пикассо двадцать восемь раз в гробу перевернется… Ты только фыркать не переставай…
Глеб взял ее за подбородок, приподнял, чуть-чуть повернул…
Плед, в который продолжала кутаться Анджела, опять скользнул вниз…
— Ты специально?
— Да вот еще! — фыркнула Анджела. — Вот и кошки точно так же, — успела выдохнуть она, опускаясь на пол. — Только нюхнут валерьянки — и ну с ума сходить…
Глава 25
Вертолет сел возле базы строго по графику, ровно в полночь. Горящий круг из пакли и ветоши споро полили пеной из огнетушителя.
Пока бойцы разгружали обычные грузы: оружие, боеприпасы, продовольствие, Ширвани в командирской палатке принимал главного гостя. Эмиссар прилетел с переводчиком. К поданному чаю высокий гость едва притронулся. Судя по цвету лица, чувствовал он себя неважно: все-таки, пока вертолет петлял по ущельям, поболтало их изрядно.
— Когда планируете доставить мой груз Салаудди?
— Доставим, когда прикажет, — безразлично ответил Ширвани. — Сейчас отправим весточку, ответ придет часа через три. К этому времени мы уже будем готовы выступать, — он с любопытством рассматривал араба, с которым встречался впервые. Собственно, ничего особенно интересного в прибывшем не было, араб как араб: равнодушный, довольно высокомерный, непроницаемый. Но вот четки, которые он крутил в руке, — да, к ним стоило приглядеться. На первый взгляд невзрачные, костяные, но цвет — совершенно необычный: «мокрый асфальт». Цвета Ширвани определял исключительно по автомобильным «мастям».