— С растениями у меня были большие затруднения. Неудобно то, что семена обыкновенно разлетаются в разные стороны, и когда из них выростают гигантские растения, то, естественно, фермеру с ними много хлопот. Самые ценные результаты получились у меня с пшеницей. Тут я переступил свою обычную норму увеличения естественного размера и довел величину пшеничного зерна до размера дыни. Одного зерна достаточно для хлеба, которым могла бы прокормиться целая семья. Мои гигантские ягоды тоже очень удобны для варки: у меня есть черника, брусника и смородина величиною в небольшую дыню, так что очень легко вынимать из них зерна. Вишни у меня размером с тыкву; собрать их не трудно, но будьте осторожны: если одна из них упадет вам на голову, у вас искры посыпятся из глаз. В общем, плоды мои имеют большой успех, и вы должны попробовать их.
Однако, не думайте, что я удовлетворился тем, что увеличил размеры наших обычных продуктов питания. Мне хотелось пойти дальше, мне интересно было произвести опыты над теми животными и растениями, которые теперь еще слишком малы, чтобы люди могли употреблять их в пищу, но из которых можно извлечь пользу, если увеличить их размер. Но зачем нам продолжать нашу беседу здесь? Вот мой аэроплан, садитесь и, скорее чем в полчаса, мы попадем на мою ферму в Джерсей, и там в течение пяти минут вы получите лучшее представление о моих великанах и карликах, чем в результате многочасовой беседы.
В тридцати милях от Нью-Иорка доктор Хэкенсоу устроил ферму, которая представляла собою, несомненно, интересное зрелище. Там были деревья, посаженные всего три года назад, но уже более высокие, чем калифорнские красные деревья. Трава на пастбищах была высока, как зерновые хлеба. Были животные и растения различных пород, и было много разновидностей, повидимому, чужеземных; на самом деле, то были насекомые и микроскопические букашки в увеличенном виде, но репортер не узнал их.
Там был также аквариум с сардинками, величиною в семгу, и с семгами, величиною в небольшого кита, а в то же время в аквариуме находился миниатюрный кит, величиною с пискаря.
— Это еще что такое? — спросил Сайлес, указывая на ряд сосудов со странной жидкостью, в которой плавали существа невиданной породы.
Доктор Хэкенсоу засмеялся.
— Это мои любимцы! — сказал он. Это гигантские бактерии и бациллы. У меня здесь зародыши болезней: холеры, малярии, желтой лихорадки и многих других. Теперь, когда они достигли такого огромного размера, я могу лучше изучать их, чем через микроскоп, могу следить за их развитием и за воздействием на них лечебных средств. Я узнал много фактов, которые будут иметь величайшее значение для медицины и для других отраслей науки и жизни; вы должны знать, что микробы играют очень важную роль во всех областях, сама жизнь была бы невозможна без них. Я постепенно собирал гигантские экземпляры самых выдающихся разновидностей и уверен, что произведу переворот во многих отраслях науки благодаря тем познаниям, которые я приобрел.
Так как каждая часть животного увеличивается в соответственной пропорции, то я могу изучить анатомию различных органов, исследовать красные кровяные тельца и фагоцитов, истребляющих болезненные зародыши; разные ткани и железы и их вы деления; могу наблюдать изменения, производимые при болезни ядами, противоядиями и сыворотками. Короче говоря, целый новый мир открыт для научных исследований.
— А ваши карлики?
— От них нет такой пользы и я сравнительно мало выростил их. Видите, там, наверху, стоит четырехлетний ребенок-великан и смотрит на своего брата — близнеца, четырехлетнего карлика, которого няня держит на ладони. Оба они произошли от одного и того же яичка… Не правда-ли, какая разница между ними? Первый ребенок ростом в пятнадцать футов, а его брат-близнец едва достигает пяти дюймов! Если бы я сделал его немного меньше ростом, я мог бы поместить его к себе в карман и мог бы пропустить его сквозь замочную скважину, если бы мне понадобилось узнать, что делается в запертой комнате. Он был бы неоценимым соучастником для шайки преступников. За ним вы видите оленя, такого крошечного, что его можно посадить в кофейную чашку, но такого же дикого и свирепого, как если бы он был нормального размера! Смотрите, он бежит сюда и начнет бодать рогами мои башмаки!
С этими словами доктор нагнулся, взял на руку рассвирепевшее животное и стал показывать репортеру, как оно брыкается и отбивается, пока его не спустят опять на землю.
— Сегодня ночью, Сайлес, — продолжал доктор, — я видел очень странный сон. Мне снилось, что мне удалось сделать крошечного человечка, не больше микроба. Мне стоило большого труда научить его разговаривать со мной, но я устроил это таким образом: он говорил со мною при помощи громкоговорителя, а я отвечал ему при посредстве изобретенного мною инструмента, уменьшающего силу звука. Затем я поместил его в микроскопическую подводную лодку и впустил его в кровь кролика, дав ему распоряжение наблюдать и сообщить мне все, что он увидит по пути. Конечно, в такой подводной лодке он мог бы безопасно пройти по всем кровеносным сосудам и побывать во всех органах тела подряд. Я поручил ему особенно изучить процесс пищеварения и действие болезненных. зародышей. Я следил за его продвижением при посредстве рентгеновского аппарата и через неделю извлек его из тела кролика. Я жадно предвкушал удивительный отчет, который мне предстояло выслушать от него, как вдруг сзади меня, на ограде, замяукала кошка, и я проснулся!
Поразительный сон, не правда-ли?
На следующий день после этой беседы «Нью-Йоркский Голос» вышел со следующим, бросавшимся в глаза, заголовком:
На самом деле произошло вот что: гигантская корова сорвалсь с привязи и рогами проломила изгородь, и огромные кролики, цыплята, собаки и разные другие животные разбежались, наводя ужас на женщин и детей в предместьях.
Мужчины с заряженными ружьями и вилами гнались за непрошенными гостями, к ним присоединились и полицейские. Но только после того, как целый полк солдат организовал систематическую погоню за беглецами, последние гигантские животные были перебиты.
Доктор Хэкенсоу щедро заплатил за все убытки, но не мог утешиться после гибели драгоценного зверинца, над созданием которого он упорно трудился в течение долгих лет.
В ДОМЕ КРИВОГО ФЕРМЕРА
ebooksa