Мертвец упорно повторял одно и то же слово. Вначале его нельзя было разобрать, потому что хрип и свист, вылетавшие из губ Патюрэна, мешали слушателям. Но мало-по-малу голос мертвеца становился ровнее и яснее и повторяемое им слово вдруг стало понятно Коллинэ.
Это было название одного минерала, который входил как главная составная часть в амальгаму приемника аппарата. Именно, этот минерал и связывал солнечные лучи, и втягивал их в себя, в связи с другими составными элементами. Это и был ключ к разгадке.
Безумная радость поднялась в его груди. Теперь оставалось только достать указанный Патюрэном основной элемент и произвести опыт с уже готовым аппаратом.
А Патюрэн еще несколько раз произнес воскресшее и унесенное было в могилу слово и замолчал. Легкие продолжали сокращаться, сердце пульсировало. Но лицо опять приняло безжизненный вид и стало неподвижно. Патюрэн как-бы сознавал, что его долг, прерванный смертью, выполнен, и что теперь ему уже нечего делать на этом свете и остается одно: замолчать и уснуть навсегда со спокойной совестью.
— Вы думаете продолжать опыт? — спросил Коллинэ врача.
— Конечно! — пожал плечами физиолог — Я разработаю этот опыт как можно шире. Мы задержим как можно дольше вашего покойника здесь, на земле. Я предвижу кое-какие дальнейшие возможности. Почему вы задали мне этот вопрос?
— Так… — уклончиво ответил Коллинэ.
Он не мог сознаться, что оживший мертвец теперь почему-то уже стеснял его…
Бренное туловище Патюрэна, его руки, ноги, его уже ненужная мускулатура и покровы были сложены в гроб и похоронены на кладбище для бедных, на краю города. Но мозг, сердце и голова Патюрэна продолжали жить странной, неживой жизнью в стеклянном ящике в лаборатории физиолога. И трудно было сказать, какие идеи и образы таятся в этом неживом, но живущем мозгу.
Коллинэ работал над аппаратом с лихорадочной поспешностью.
Амальгама была вскоре готова. Приемник был покрыт ею. Аппарат — такой маленький и несложный аппарат, с блестящим латунным валиком и раструбом как у граммофона, сверкал медью и никкелем. Теперь оставалось только пустить его в ход.
Стояла жаркая солнечная погода. Коллинэ пригласил врача, который чрезвычайно желал присутствовать при опыте, и вместе с ним вынес аппарат на крыльцо и поставил на солнце.
— Подождем до вечера, — сказал он: — А вечером пустим его в ход в комнате. Энергия будет излучаться как из жарко натопленной печки.
Аппарат тихо гудел, как гудит далекий аэроплан. Доктор потрогал его: поверхность валика была совершенно холодная. Он покачал с сомнением головой.
— Вы не верите? — рассмеялся Коллинэ — Между тем это математически верно. Сегодня вечером вы можете устроить себе чудесную паровую баню при помощи этого аппарата.
— Мне думается, что ваш Патюрэн просто маниак и строитель воздушных замков. Впрочем, это ваше дело. Меня интересует, вы сами понимаете, совсем другая сторона дела.
Аппарат все гудел. Солнце пекло. Белые стены павильона, где лежал теоретический человек, резали глаза своей ослепительной белизной. Коллинэ с наслаждением слушал гудение. Он ясно представлял себе свое грядущее финансовое могущество. Аппарат Патюрэна рисовался ему в гигантских размерах. И в еще более гигантских размерах рисовался ему завод, на котором будут изготовляться эти аппараты. Они захватят весь мир. Заводы, фабрики, пароходы, железные дороги — все придут на поклон к Коллинэ, все будут у его ног. Золото потечет к нему стремительным потоком! Патюрэн умер бедняком. Коллинэ будет долго и счастливо жить, воспользовавшись его гениальной мыслью. Нет, он не будет таким дураком, чтобы работать для бедняков и оставаться самому бедняком!
Аппарат гудел до самого вечера. Солнце зашло, небо окрасилось багрянцем заката — и только тогда затих чудесный ящик с валиком и раструбом. Коллинэ отнес его в лабораторию и поставил в соседней комнате. Ему не хотелось оставаться в одной комнате с живым мертвецом. Он всего охотнее провел бы этот вечер у себя дома, а не здесь. Но он ждал возможных осложнений в работе аппарата и надеялся, что мертвец опять заговорит и сможет дать нужные разъяснения.
Он сидел некоторое время над работой, делая вычисления. Незаметно подкрался вечер и стало темно. В комнате, выходящей на север, было прохладно, несмотря на то, что весь день снаружи стоял удушливый зной.
В дверь постучали. Это был слуга доктора. Он принес письмо: доктор извинялся, что сегодня не может придти в павильон присутствовать при опыте и просил начать опыты с аппаратом без него.
ebooksa