Коллинэ написал несколько слов в ответ и отпустил слугу. И с удивлением услышал, что тот щелкнул ключем в двери. Коллинэ сначала не сообразил, что это значит. Но потом понял, что слуга по рассеянности запер павильон; вероятно, он привык запирать его каждый раз на ночь.
Коллинэ потрогал дверь: да, она была заперта. Это было довольно глупо. Он стал кричать. Но слуга, очевидно, уже успел отойти далеко и не слыхал.
— Пустяки! — подумал Коллинэ: — Я все равно рассчитывал остаться здесь до утра. А в случае чего я, разумеется, могу выскочить в окно.
Он заинтересовался окнами, стал их рассматривать, искал форточки. И сделал неприятное открытие: окна были из толстого корабельного стекла и под стать всем остальным зданиям больницы были зарешетены мелким переплетом. Форточки были в потолке.
— Глупо! — подумал он: — Я попал в тюрьму. Этого только не хватало!
Впрочем, дурное настроение быстро рассеялось. Коллинэ решил привести аппарат в действие. Это была торжественная, долгожданная минута.
Он отодвинул задвижку у раструба, и аппарат стал снова гудеть. Из раструба хлынула горячая волна. Коллинэ вскрикнул от восторга и принялся танцовать вокруг стола, на котором стоял аппарат. Несколько раз он подбегал к аппарату, трогал его и даже ласкал его гладкие стенки. И с каждым разом убеждался, что волна излучаемой им энергии становится все горячее. Усиливалось и гудение.
В комнате стало заметно теплее. Градусник показывал уже 18 градусов. Коллинэ немного успокоился от взрыва радости, снял пиджак и жилет и решил опять заняться вычислениями. Но становилось все жарче. И это обеспокоило его.
— Странно, — подумал он, — энергия излучается с наростающей силой. Точно приближающийся звук — чем ближе, тем вдесятеро и вдесятеро сильнее.
И ему в первый раз пришло в голову, что ни он, и, очевидно, ни Патюрэн не подумали о регуляторе. Коллинэ почему-то казалось, что состав амальгамы сам по себе обладает регулятивным действием! Любая печь дает тепло медлительным потоком, но и при печах устраивают вьюшки и форточки. Как-же было не озаботиться этим здесь? Впрочем, может быть, регулятор в аппарате и имеется, но только Коллинэ не знает о нем ничего. Но где же этот регулятор?
Он стал внимательно рассматривать сконструированный Патюрэном ящик. Но в ящике не было ни одной зацепки, ни единого винтика, ни единой шайбы, которые могли бы играть роль регулятора. Коллинэ знал их все и знал, для какой роли они назначены. Все это было не то.
Он пробовал поднять повыше раструб. Но и это не удалось, и Коллинэ лишь обжег руку при этой попытке. От аппарата несло уже таким жаром, что нельзя было прикасаться к нему. Гудение все усиливалось. Казалось, что в комнате пущен в ход сильный мотор.
— Глупая история! — подумал Коллинэ — Как остановить аппарат. Боже мой, как его остановить? Уже нельзя оставаться в комнате.
Он обернул руки в толстую ткань и пытался задвинуть у раструба задвижку. Но с ужасом заметил, что латунная задвижка расплавлена и уже не действует. В то же мгновение ткань задымилась и вспыхнула, и Коллинэ еле успел стряхнуть ее с руки и затоптать ногами.
Он вдруг вспомнил о Патюрэне. О том существе, которое было Патюрэном, и которое лежало в соседней комнате в стеклянном ящике. Патюрэн должен знать, как остановить аппарат. Патюрэн скажет это!
Ему уже не пришло в голову, что с аппаратом все равно теперь ничего поделать нельзя. О регуляторе надо было подумать ранее. Теперь следовало-бы выбросить огнедышащий ящик с раструбом наружу, или самому бежать из этой ловушки. Но отчаяние лишило Коллинэ разума. Да и как было выбросить аппарат? Как было убежать отсюда? Может быть, Патюрэн знал еще одно последнее, загадочное, спасительное слово?
— Патюрэн! Патюрэн! — закричал он, наклоняясь над мертвенной маской, плававшей в ящике: — Патюрэн! Я погибаю! Мы горим, Патюрэн! Регулятор! Регулятор! Где регулятор?
По мертвому лицу пробежала судорога. Глаза приоткрылись и уставились на Коллинэ. Губы скривились, и послышался хриплый, визгливый смех.
Мертвый Патюрэн смеялся. Это был бессмысленный смех, как у идиота. Что вызвало этот смех? Какая реакция происходила в мозгу, обреченном на это мертвенное существование? Какие явления возникали в нем? Не те же ли, что у сумасшедших?
Коллинэ заметался по комнате. Он кинулся к двери, плотно захлопнул ее и забаррикадировал столом, стульями, шторой от окна. За дверью раздавалось громовое рычание, словно там сорвались с цепи и бесновались десятки диких зверей. Дверь дымилась. Солнечная энергия, пойманная в западню, вырывалась наружу со всею своей силой, нароставшей в течение целого дня.
ebooksa