Под горой Железной сохранились остатки заводского здания, а на самой горе, в лесу — следы ям, в которых добывалась руда. Местные жители теперь собирают в них желтую краску охру для покраски полов, окон.
Туда нас водила ватага мальчишек, которых заинтриговал киносъемочный аппарат.
В Бердыше мы познакомились с молодым ихтиологом из Сыктывкара Аллой Николаевной Петровой и местным инспектором рыбнадзора. За окладистую русую бороду его именовали «Бородой». Он только что вернулся с верховий реки и, узнав о нашей съемке, искренне пожалел:
— Эх, не могу повторить рейса, а то с удовольствием составил бы вам камланию!
Алла Николаевна предложила:
— Хотите заснять семгу? Я должна отловить один экземпляр для изучения.
— Не откажемся! Нам надо все: красоты реки, животный мир, туристов…
— А вы знаете, — включился Борода, — дед Стафей только что отвез за порог пермских туристов.
ЧАМЕЙНЫЙ ПЛЕС — СКАЗКА УНЬИ
Надо сказать, до Бердыша мы еще не видели Уньи, которую можно было бы назвать красавицей. Поэтому я стремился вверх по реке, чтобы увидеть ее настоящий облик. И поскорее встретиться с туристами-земляками.
С утра выдался теплый солнечный день. Мир вокруг был светел и добр. А для нашего киноаппарата небесный прожектор обещал хорошую съемку.
В восьми-десяти километрах выше Бердыша началась работа. Невысокий приметный камень над рекой. Птица не птица, а что-то похожее на голову с загнутым по-ястребиному клювом. Назвать бы его «Ястреб»! Однако камень почему-то назван Широким.
Этот красивый утес задержал нас надолго: для первой съемки, как для почина, я никогда не жалею кинопленки.
Мимо нас промчалась лодка с «Москвой». За рулем сидел старик с окладистой бородой. Старик с бородой и ревущий мотор — это выглядело удивительно на реке, слывшей когда-то гнездом старообрядческих скитов.
— Дед Стафей проехал! — оповестил Володя.
Мы не успели окликнуть бородача и расспросить о земляках-туристах: дед уже скрылся за поворотом.
Плыть по реке стало интереснее: скальные обнажения по обоим берегам привлекали внимание. Вот справа Камень с гротом высоко у вершины. Его называют Вишерским. Когда-то к нему выходила дорога с верховий Вишеры. Она-то и дала имя Камню.
Через три поворота реки на левом сберегу отвесная скала с узким гротом у самой воды — Камень Комаровый. Он сильно закопчен: местные жители жгут из его породы известку.
И совсем покоряет нас река у места, называемого «Бузгало». На красивом изгибе Уньи — глубокий омут под скалой. Здесь река образовала затон, курью, в которой скапливается семга во время нереста. А выше курьи — узкий и мелкий перекат, мешающий ходу рыбы.