— Это о нашем начальнике милиции Чалышеве речь давеча шла? Его Токсамбай князем величал?
— А разве не знал, что он князь?
— Вообще-то слышал.
— Правая рука атамана Дутова он.
— Ну? — Сиверцев пытливо, насколько позволяла темнота, поглядел Саттару в лицо и, схватив его за плечи, сказал: — давай быстрее коней седлать. К Крейзу надо скорее. Там ему и расскажешь обо всем.
— Нет, — покачал головой Саттар, — нельзя мне к Крейзу. Сразу к стенке поставит. Я давно ведь из одной чашки с князем кумыс пью.
— Ничего не значит. Важно, что ты сейчас понял. Крейз знаешь… Я ему про тебя все расскажу. Ручаюсь, — попробовал уговорить Сиверцев Саттара.
— Ты не все, Алеке, знаешь, — криво усмехнулся Саттар. — Помнишь, когда за атаманом ходили через кордон, думаешь, почему у меня живот заболел? Надо было так. Я прямой дорогой сбегал к атаману, письмо князя ему отдал. За это разве Крейз не поставит к стенке? Нет, нельзя мне с тобой, — Саттар завершил сказанное коротким взмахом руки.
— Значит, опять в бандиты, опять к Токсамбаю?
— Нет. К этому псу жирному не пойду. Я думаю, как ветер находит дырявую юрту, так и человек находит, какая у него из дорог лживая. Я свою лживую дорогу, однако, узнал. Теперь мне, чтобы спасти голову, надо отдать уши. Куда-нибудь заберусь подальше, где меня не знают. Степь вон какая большая. Может, в Гурьев убегу. Рыбу таскать буду. Мало ли, — неопределенно вздохнул Саттар и на все последующие уговоры Сиверцева только отрицательно встряхивал головой.
Он помог выбрать и зануздать коней, помог Маше и Айслу взобраться в седла, проехал вместе с ними и Сиверцевым за стойбище и только в конце распадка, круто свернув в сторону, припугнув гортанно иноходца, растаял среди степи, залитой блеклым светом ночных звезд.
Сиверцев, прислушиваясь к затихающему конскому топоту, не мог не пожелать в душе, чтобы Саттар благополучно добрался до места, чтобы в его дальнейшей судьбе все сложилось хорошо.
А Саттара в конце этой же ночи, на самом свету, спящего, захватил отряд чекистов, который Савва Думский обходным путем вел к Лесновке наперерез банде Токсамбай. Савва хотел было тут же расстрелять предателя, но потом передумал и, связав, отправил под конвоем к Крейзу.
Неожиданный свидетель
Житель одного из ближних к Джаркенту аулов Фатих Ахмедов явился к Крейзу. Он неторопливо размотал с шеи платок, вытер им лицо, вытащил из кармана деревянную шакшу, заложил за щеку основательную порцию насыбая и, подсев к столу, протянул для пожатия сухую загрубелую руку.
— Здравствуй, начальник!
— Здравствуй. С чем пришел?
Фатих начал с того, что три дня назад у него взяла и умерла старуха. Пришлось хоронить. Не то он бы заявился куда как раньше, не тянул бы столько. Ведь похоронить человека не так-то уж просто. На это требуется время.
— Как буду теперь без старухи, не знаю, — вздохнул Фатих и по-бабьи прижал ладони к впалым старческим щекам. В его усталых глазах, упрятанных среди морщин, затаилась большая печаль. — Худо будет. Один. Детей нету совсем.
Крейз сочувственно поглядывал на Фатиха и ждал.