— Мы слушаем вас, Мароция, — сказал папа.
— Прежде всего, я и слуги мои, которых из свиты моего отца отберу лично я, с этого дня находятся в Замке Ангела и замок этот будет моим по праву собственности.
— Вас не устраивает ваш дом на Авентине?
— Пусть им владеет мой брат или моя сестра, я не буду иметь претензий.
— Замок вообще-то принадлежит римской префектуре, ну да Господь с ней, этот вопрос можно уладить. Принято.
— Вы снарядите торговый корабль в Палестину для моих верных людей.
— Это что еще за прихоть? — воскликнула Теодора.
— Это моя личная прихоть. Я не буду против, если вы воспримите это именно так.
— Принято. Далее.
— Герцог Альберих никогда более не появится в Риме.
— Альберих будет участвовать в нашем походе на Гарильяно, — заметил Иоанн.
— Для этого ему не обязательно являться сюда. Я напишу ему письмо, в котором обрисую четко последствия того, что произойдет, если он окажется в пределах аврелиановских стен. В этот же миг подробности моей жизни в Сполето станут известны моему отцу, и ваш поход, от которого вы ждете дивидендов, прежде всего, самому себе, закончится так и не начавшись.
— Далее, — сухо проговорил Иоанн, глаза его зло сузились, губы сложились в сердитый замок.
— Рим перед королем Беренгарием поддержит присвоение Гвидо титула графа Тосканы, и не будет чинить никаких препятствий.
— Здесь все в руках короля. У меня и без того не было возражений по этому поводу.
— Вы расторгнете мой брак с Альберихом с сохранением наследственных прав на герцогство за моими детьми.
— Каким образом?
— Герцог вынужден будет дать свое согласие, в противном случае он будет иметь дело с моим отцом и Гвидо Тосканским. У него нет особого выбора, пусть остается в своем Сполето до конца дней своих, беспробудное пьянство не сделает наше ожидание слишком долгим. Все наши доводы я изложу в письме к нему, надеюсь, мозги у него еще работают.
— Вы пытаетесь усидеть на двух стульях, Мароция.
— Нисколько. Я не рассчитываю на Сполето, но хотела бы сохранить его для своего младшего сына.