Фицрой подошел к восточному флигелю с улицы и постучал в дверь. Сперва ему никто не ответил, затем послышались тихие шаги, и голос Мари спросил:
— Кто?
— Капитан Фицрой, откройте, Мари, я хотел бы поговорить с Вами, простите за столь поздний визит.
На самом деле было еще не так и поздно, но губернатор свою работу уже закончил, он отпустил Мари, ворота центрального входа были заперты, хотя солнце еще высоко висело над горизонтом, оно нависло над Двуглавой горой, расположенной на западе острова.
— Боже мой, капитан! Я уже думала, что Вы не придете сегодня, — ответила Мари, отворяя дверь. — Простите, что заставила Вас ждать, я была в саду, ухаживала за розами. У де Ладье такие прекрасные розы, хотите на них взглянуть?
— Конечно, Мари, буду рад, если Вы мне их покажете.
— Идите за мной, капитан.
Они прошли коридором флигеля и вышли во двор, Мари повела Фицроя в сад, где росли кусты роз, оставшиеся от прежнего губернатора. Поскольку садовника у де Ладье не было (роль его при прежнем губернаторе исполнял секретарь, который покинул остров вместе со своим господином), то эти великолепные цветы оказались в довольно запущенном состоянии. Мари прилагала все усилия для того, чтобы розы эти приобрели прежнюю красоту.
— Не правда ли, капитан, они прелестны, эти цветы, особенно вот те, желтые.
— Говорят, желтые цветы принято дарить в день разлуки, — печально глядя на Мари, произнес Фицрой.
Мари вздрогнула, лицо ее приобрело тревожное и грустное выражение.
— Вы покидаете меня, капитан? Я знала, что когда-нибудь это случится, но не думала, что это будет так скоро. Неужели, мы больше никогда не увидимся?
— Я мог бы сказать Вам, Мари, что покидаю Вас ненадолго, что обязательно вернусь, но я не хочу Вас обманывать. Я не знаю, что ждет меня, и смогу ли когда-либо вернуться на этот остров, обстоятельства складываются так, что возможно мне придется поменять и название корабля и свое имя, чтобы никто и никогда больше не вспомнил обо мне. Адмирал Бэкон не оставит меня в покое до тех пор, пока я жив. Но что бы ни случилось со мной, я всегда буду помнить о Вас, Мари, и если судьба предоставит мне такую возможность, я вернусь сюда, вернусь обязательно, но прошу Вас, Мари, не ждите меня и не надейтесь на встречу. Устраивайте свою судьбу, я уверен, Вы найдете свое счастье.
— Я буду ждать Вас, Фицрой, буду ждать и дождусь, сколько бы ни прошло времени, хоть вся жизнь пройдет, но я обязательно дождусь Вас, помните об этом, капитан.
— Я буду помнить, я всегда буду помнить о Вас, а сейчас прощайте, прощайте, Мари, и прошу Вас, не провожайте меня.
Фицрой повернулся и пошел, он шел не оглядываясь, зная, что Мари со слезами на глазах смотрит ему вслед, он чувствовал ее взгляд, чувствовал, но не смел обернуться.
— Прощайте, капитан! — крикнула Мари, когда он вышел из флигеля, она подбежала к решетке ограды, чтобы последний раз взглянуть на него.
Джеймс Фицрой всю ночь не сомкнул глаз, он ходил по палубе корабля, вглядываясь в ночное небо, стараясь понять, какая погода ожидает его с самого утра, он продумывал еще и еще раз каждое свое действие, каждую команду, которую он будет отдавать штурману, рулевому, матросам.
Ночь, короткая и черная, утыканная острыми колючими звездами, подходила к концу, небо светлело, наступал рассвет, просыпался ветер. Фицрой скомандовал «подъем». На корабле, тихо дремавшем в предутреннем сумраке, все пришло в движение: матросы взвились по вантам на реи, разворачивая паруса, заскрипел кабестан, наматывая канат, освобожденный на причале, звучали команды, короткие, как выстрел — все стояли по своим местам, «Габриэла» выходила в море.
Фицрой стоял на корме у рулевого, а штурман, Дэниель Маклорен, находился на баке, чтобы корректировать направление, выдерживая его точно на скалу Трех Негодяев. Фицрой взял курс на выход из бухты, и адмирал, разглядывая в подзорную трубу выходящую из бухты «Габриэлу», отдал канонирам команду зарядить пушки и зажечь пальники, он уже предвкушал, как расправится с Фицроем, послав его корабль на дно бортовыми залпами с двух сторон одновременно.
ebooksa