Я был капитаном Фицроем

Однажды утром ко мне ворвалась медсестра с чистым бельем, новым халатом и туалетными принадлежностями.

— Приведите себя в порядок, сейчас к Вам придут гости.

Едва я успел побриться и семенить одежду, как дверь палаты отворилась, и ко мне вошли: адмирал в белом кителе с золотыми погонами и хрупкая, но уверенная в себе, с цепким колючим взглядом, молодая женщина в строгом темном костюме, за ними толпилась стая телевизионщиков с камерами и софитами. Они быстро развернули свое оборудование, вспыхнул яркий свет, и девушка с необыкновенным макияжем, придающим лицу ее резкую до неестественности контрастность, и микрофоном в руке бодрым голосом начала разговор, глядя в камеру.

— Сейчас мы находимся в палате клиники, где проходит лечение капитан ВВС Андрей Николаевич Фирсов, командир бомбардировщика, потерпевшего катастрофу над Черным морем во время совместных учений с войсками блока НАТО, членом которого в самое ближайшее время станет и наша держава. Российские средства массовой информации распространяют гнусную ложь о том, что, якобы, бомбардировщик, выполнявший ответственно задание, был сбит украинской ракетой преднамеренно, по приказу адмирала. Здесь, с нами, представитель высшего командования военно-морского флота Украины, адмирал Пацюк, которого Россия обвиняет в этом чудовищном преступлении, и народный депутат Верховной Рады Украины, Инга Тищенко. Сейчас мы узнаем правду из первых уст, правду, которая так не выгодна нашим противникам.

Она передала микрофон женщине-депутату, та, взяв микрофон в правую руку, левой сделала жест, будто поправляет колье, висящее у нее на груди, хотя ни колье, ни ожерелья на шее у нее не было. Жест этот показался мне удивительно знакомым. Где я мог видеть этот жест? Взгляд, поза, положение головы, движения рук — всё это где-то когда-то уже было, но где, когда и у кого я мог видеть их? Я перевел взгляд на адмирала, он повел головой, словно стряхивая с плеча локон парика или прически, хотя никакого парика на нем не было, да и от прически остались лишь далекие воспоминания, он был лыс, и только седые виски еще сохраняли остатки волос. Движения адмирала показались мне тоже ужасно знакомыми, я всмотрелся в их лица и обомлел — передо мной стояли: лорд Бэкон и леди Инесса. Я уже не слушал, что они говорят, о чем спросили, я стоял оцепенев, и молчал.

— Что же Вы молчите, капитан? — спросила девушка с ярким макияжем на лице, мы хотим знать правду, надеюсь, Вы поможете нам развеять ту бессовестную ложь, которую распространяет российское телевидение?

— Вы хотите правду, Вы? Зачем Вы явились сюда, лорд Бэкон, лорд-адмирал, предавший своего офицера? А Вы, Вы, леди Инесса? Что на этот раз Вам от меня нужно? Преступные действия адмирала — это скандал, международный скандал, а ошибка капитана — это просто ошибка, недоразумение, так? Этого хотите Вы от меня? Но все это уже было, было, тогда, триста лет назад, чего же опять хотите Вы от меня? Вы хотите правды? Вот она! Тогда, несколько столетий назад, Вы, адмирал, отдали приказ потопить французский корабль, сегодня Вы приказали сбить мой самолет, чтобы никто не узнал о планах Ваших совместных с НАТО учений. Такую правду Вы хотите? Нет? Но это правда, чистая правда, и другой правды не будет! Потому, что правда одна, это ложь многолика, а правда только одна, и ничего другого от меня Вы не услышите. А сейчас убирайтесь вон! Все! Убирайтесь навсегда из моей жизни!

Наступило замешательство, лицо адмирала перекосилось, рот леди скривился в презрительной гримасе, а девушка, вырвав микрофон из ее оцепеневшей руки, громко сказала:

— Уважаемые телезрители, к большому сожалению, Андрей Николаевич еще не совсем здоров, у него снова началось раздвоение личности, он мнит себя капитаном королевского флота, называет себя именем, которое взято им из известных пиратских романов Стивенсона. Видимо, ему еще предстоит длительный курс лечения. Пожелаем нашему герою скорейшего выздоровления, до новых встреч.

Все поспешно покинул палату, наступила тишина. Дверь снова распахнулась хлопком, похожим на выстрел, и ко мне, вся в слезах, влетела Мария Петровна. Она бросилась мне на грудь и зарыдала.

— Боже мой! Боже мой! Что Вы натворили! Что Вы наговорили им! Вы понимаете, что теперь Вам уже никогда не выйти отсюда!

Я понимал, я прекрасно все понимал, но я просто не мог поступить иначе, я не мог унизиться перед этими людьми, вообразившими себя хозяевами жизни, даже если ценой этого унижения была моя свобода.

Мария Петровна

Никогда не думал, что судьба меня снова сведет с Марией Петровной, прошло немало времени со дня нашей встречи в самолете, около десяти лет, я уже написал повесть на основе записок капитана Фирсова, но отложил ее, чувствовалась какая-то незавершенность, записи Андрея Николаевича обрывались неожиданно после визита адмирала. Я знал, что человека этого больше нет в живых, но закончить повесть последней записью в его дневнике я не мог, нужна была еще какая-то информация, которой у меня не было. Я обращался в лечебное учреждение, надеясь уточнить судьбу моего героя, но поскольку я не являюсь ему родственником, то никаких сведений получить мне не удалось. Пытался расспросить сотрудников о Марии Петровне, но фамилии ее я не знал, персонал клиники сменился, и никто не мог вспомнить, кто такая Мария Петровна.

И вот однажды увидел я объявление на щите возле городского сада на углу улиц Преображенской и Пастера, где обычно размещают театральные афиши: «Сегодня, в 18.30, в актовом зале медицинского университета состоится лекция М. Спиридоновой „Реинкарнация. Наблюдения, исследования, факты“. Приглашаются все желающие. Вход свободный». С этой темой была связана моя неоконченная повесть, и я решил пойти на лекцию. Каково же было мое удивления, когда увидел, что лектором является та самая Мария Петровна, которую я безуспешно пытался разыскать. Теперь она преподавала в медицинском университете психиатрию.

Мария Петровна спокойно и неторопливо заняла место лектора за кафедрой, поправила микрофон, раскрыла папку с заметками и, подняв глаза, обвела взглядом слушателей. Из зала на нее смотрели с интересом и недоверием, тема лекции, казалось, балансировала на грани мистики, шарлатанства, восточных религий и наукообразия. Но с первых же слов она шаг за шагом открывала перед нами удивительный мир, в речи ее не было ни наукообразной терминологии, призванной произвести впечатление научности, ни упоминаний о «карме», «йоге» и прочих модных словечек, говорила она просто, ясно, и некоторые чувства наши, непонятные и необъясненные, в словах ее обретали новый смысл.

Если на привычные, знакомые нам еще со школы теории, взглянуть под другим углом, то может открыться нечто новое, то, о чем раньше мы даже и не задумывались. Теория эволюции Дарвина знакома всем, но если допустить, что эволюция — это не цепь случайностей, а процесс управляемый, и то, что плоть и душа — единое целое, то в процессе эволюции должна участвовать и душа, ведь у простейших форм жизни и у высших ее проявлений и души различаются. Тогда явление реинкарнации можно понимать, как процесс эволюции души, при этом новый вид живых существ возникает тогда, когда душа в этом виде исчерпала возможности совершенствования.

В странах Востока религия признает реинкарнацию, на Западе она подобные явления отвергает, но ученые пришили к выводу — случаи, когда люди вспоминали эпизоды своей прошлой жизни, не так уж редки, причем как на Востоке, так и на Западе. Наше сознание возникает при рождении и формируется в течение всей жизни, но существует еще и подсознание, оно приходит к нам из глубин веков, оно помнит всё, все предыдущие жизни, все наши прежние радости и печали, но они недоступны сознанию, и потому нам кажется, что мы не помним о них. Но иногда какие-то далекие видения из прошлой жизни всплывают из глубин подсознания, произведя на нас странное и необъяснимое впечатление, мы останавливаемся, застыв на минуту, пытаясь разгадать некую тайну, пришедшую к нам неведомо откуда, но проходит минута, вторая, затем пролетает день, и видения эти тускнеют, тают и забываются.

Дети в большинстве своем помнят картинки из некой иной жизни, некоторых преследуют необъяснимые страхи, никак не связанные с их небольшим жизненным опытом, иные рассказывают родителям о якобы пережитых ими событиях, которые родители считают вымыслом, детской фантазией. А под воздействием гипноза любой человек может вспомнить о своих прошлых жизнях. Интересно и то, что люди, вспоминавшие о своей прошлой жизни, чаще всего рассказывали, что их предыдущая жизнь проходила в тех же местах, в которых они живут теперь. В этом смысле, воспоминания Андрея Николаевича были не совсем обычны, и, несомненно, представляли особый интерес, но о капитане Фирсове в лекции Марии Петровны не было сказано ни слова.

Я подошел к ней после лекции, и она сразу же узнала меня.