Всё это время, в любых испытаниях, в шторм ли, штиль, перед абордажем или схваткой с нагами её грела и поддерживала мысль о возможности в итоге растерзать ненавистную соперницу. Заставить заплатить.
Цель достигнута. Муж наказан. Соперница повергнута.
Почему же в душе так же мокро и холодно, как в этом подвале? Откуда это чувство неполноты жизни? Неправильности принятого решения?
– Меня повесят? – тихо спросила Каро.
– Не знаю. Это решит суд.
– Знаешь. Суд вынесет тот приговор, что ему прикажут.
– Мне представляется вполне справедливым заставить тебя пройти той дорогой, какой по твоей вине шли другие.
– Ты считаешь, что поступаешь со мной справедливо? – заглянула Каро в глаза Айрис.
– Откровенно говоря, мне плевать на справедливость. Я просто хочу, чтобы ты страдала.
– Думаешь, я не страдала?
– По моей вине – нет.
– Ты так любила Оливера? – нахмурилась Каро.
– Вот сейчас я раскрою тебе душу шире, чтобы туда можно было плюнуть посмачнее, – с ненавистью съязвила Айрис.
– Жаль, что всё так вышло. Ты не поверишь, но, при других обстоятельствах, мы могли бы поладить. Ведь мы похожи.
– Я так не думаю.
– И всё же это правда, – настаивала Каро. – Мы обе целеустремлённые, обе любим всё держать под контролем, а не стоять в стороне от событий. Нам даже мужчины одни и те же нравятся…
– И что? – саркастично фыркнула Айрис, скрещивая руки на груди. – Мне тебя обнять, понять, простить и плакать над тобой?
– В чём моя вина? Да, я полюбила мужчину. А то, что у него где-то там была жена для меня
– Я не стану заниматься ничем подобным. Не будет тебе ни милосердия, ни понимания. И мы не похожи. Чужого я никогда не беру, как бы сильно мне этого не хотелось. А ты – пиратка. У тебя просто бандитские рефлексы.
– Но вы же готовы отнестись со снисхождением к Дойлу Райану! Вот уж у кого рефлексы воистину захватнические.