Белые паруса

Власть и ответственность теперь на других. Можно отползти в сторону и зализать раны. Можно не беспокоиться о том, что должны делать другие – кто кого свяжет, кто кого отпустит, кто кого прикончит, кто выбросил за борт отрезанную голову Оливера.

Айрис просто стояла посреди хаоса и – ничего не делала. И это было чертовски приятно.

Отец обнял её за плечи:

– Идём, провожу тебя на мой корабль. Здесь тебе делать нечего.

– А Дойл?

Джордж, наконец, улыбнулся:

– Твоего адмирала проводят туда же. Ему нужен доктор, осмотр и покой. Тебе не терпится с ним объясниться? Но это позже. Не раньше, чем мы приведём тебя в порядок и обсудим кое-какие вопросы.

– Он будет в порядке? Вы даёте мне слово?

– Обещаю.

На её памяти не было случая чтобы отец нарушил слово. Поэтому Айрис вверила себя его заботам и заботе других людей.

Присутствие отца всегда вселяло в Айрис уверенность в благополучном исходе дел, как бы плохо до этого они не шли. С детства привыкшая смотреть на отца как на гарантию безопасности и спокойствия, рядом с ним она всегда чувствовала себя счастливой.

Кают компания на корабле отца была обставлена даже с большей роскошью, чем на «Сердце океана». Пространство вокруг было полно солнечными бликами, но прямые солнечные лучи внутрь не попадали – их рассеивали цветные витражи, частично отражая, из-за чего в помещении было сравнительно прохладно по сравнению с нестерпимым жаром на палубе.

Айрис немного нервничала, понимая, что связи с тем, в ком отец видел грязного пирата, никто в её семье не одобрит.

И ещё не факт, что отец не станет настаивать на её отъезде. Даже очевиднее всего – станет.

Когда Айрис вошла, Джордж Морган сидел в кресле, допивая прохладное красное вино. При её появлении он остался неподвижным. Это был плохой знак.

– Несмотря на эти цветные стёкла в витражах, как у тебя, отец, однако, мрачно, – зябко повела плечами Айрис.

Самым мрачным в комнате было лицо Джорджа Моргана.

– Дочь моя, ты не можешь не знать, что наполняешь сердце моё радостью одним своим присутствием. Но ты также не можешь не понимать, сколько горя и гнева принесла нам своим несвоевременно принятым решением. Как можно было, воспользовавшись нашим отсутствием, покинуть Анадолию? Как можно было презреть все правила, которым я учил тебя? Как можно было рисковать собой – жизнью и честью?

Огромного усилия воли стоило Айрис взять себя в руки и посмотреть отцу в глаза.

Неведомо что прочёл в лице дочери Джордж, но взгляд его смягчился: