Коварная рыбка фугу

Сколько же несчастий принесла ей родная мать. Лучше бы она и не встречалась на ее пути. Но разве она одна виновата во всех Катиных бедах? Есть и отец, который бросил на произвол судьбы беременную женщину и который ни разу не вспомнил о ней и своих детях. Полагаю, Люба и ее сын Валерий приложили немало усилий, чтобы в глазах Кати Василий Иванович выглядел законченным мерзавцем. А та сцена на кухне ресторана, где ее с грязью смешали?! Разве такое забудешь? Отчасти Василий Иванович был прав – прошлое у Кати не монашеское, – но разве только её в этом вина? Может, и жизнь у нее иначе сложилась бы, будь у нее другой родной отец – наверное, в таком направлении думала Катя.

Узнал ли Катю Василий Иванович? Видимо, узнал, но только не как дочь, а как девушку покойного сына. Возможно даже, он пригрозил рассказать о ее прошлом Дмитрию или Андрею Михайловичу.

Я постаралась поставить себя на Катино место. К кому она в этой ситуации пойдет? Кому доверится? Комову! Кому еще поплакаться в жилетку? Только ему! А тот нашел радикальное решение выхода из сложившейся ситуации. Как говорится, нет человека – нет проблемы. Должно быть, у Юрия тоже помутился рассудок, если он решился на такое.

«Допустим, Василию Ивановичу воздалось за ошибку молодости. А Диму за что отравили? – И на этот вопрос у меня был ответ: – Ну скажите, зачем Юрию соперник? «Сто бед – один ответ», – очевидно, так решил Комов».

Однако, если с Василием Ивановичем все, на мой взгляд, было ясно: Комов подкараулил его у служебного входа. С чего начался у них разговор, не знаю, но закончился он плохо. А вот вопрос о том, каким образом яд попал в бутылку с саке, из которой пил Дима, ставил меня в тупик. Юрий никак не мог пройти на кухню, не говоря уже о том, откуда ему знать, что Дима захочет выпить именно саке. На этот вопрос ответа у меня не было, но на него мог ответить сам убийца.

Сложность заключалась в том, что я даже не представляла, как заставить Комова во всем признаться. Увы, арестовать и предъявить ему обвинение я не могла – это не в моей компетенции. Продолжать изображать из себя крутую милиционершу? – делать это я откровенно побаивалась. Судя по всему, Юрий Александрович был способен на всё. Оставалось, разве что, сдать его полиции.

Ведра с цветами уже стояли в зале. Кирилл, наш официант, возвышаясь над стойкой, полотенцем натирал вазочки, которые предполагалось заполнить темно-пурпурными розами. Зачем он это делал, я не понимала. В вазы нальют воду, поставят в них цветы – и хрустальный блеск сникнет.

– Кирилл, следователь, который к нам вчера и позавчера приходил, оставлял свой номер телефона?

– А что, еще что-то случилось? – испугано спросил парень, выпуская из рук вазу и полотенце. Ваза, с грохотом шлепнувшись на плитку, разбилась вдребезги. Полотенце он успел ухватить за край – лучше бы наоборот. – Черт! – выругался официант. – Руки дырявые!

– Ничего не случилось, Кирилл, – успокоила я его. – Вспомнила тут кое-что. Ты не ответил: есть телефон или нет?

– Вспомнили они… Так бы сказали, – пробурчал Кирилл. – Вот телефон, – с этими словами он выложил на поверхность барной стойки визитную карточку Дениса Александровича Лукина.

– Здорово, – обрадовалась я визитке.

– Я тут вам вазы приготовил, – Кирилл взглядом показал на батарею разнокалиберных сосудов. – Такие подойдут? Шеф сказал, что букеты будете компоновать вы.

– Ага, – кивнула я головой. – Только ты мне подбери вазочки пониже, чтобы цветы не закрывали присутствующим лица. Гости должны видеть друг друга.

Кирилл скривил недовольное лицо, но что-либо ответить не решился, потому что за старшую Андрей Михайлович оставил меня, а возражать начальству, всем известно, себе дороже. Поэтому он молча вышел из-за стойки и пошел в кладовую искать другие вазы.

Я отошла в дальний угол зала, подальше от охранников и официантов, и набрала номер телефона Лукина.

– Денис Александрович, вас Зайцева беспокоит, Виктория Викторовна. Я работаю в ресторане «Кабуки». Вы еще мой кабинет занимали, – отчего-то напомнила я. – Я, кажется, знаю, кто вам нужен.

– Вот как. Слушаю вас, Виктория Викторовна, – тщательно выговаривая мое имя, ответил Лукин.

– Тут такое дело. Наш технолог, Екатерина Романова, попала в больницу. Как оказалось, у нее проблемы с психикой, – трудно мне далась эта фраза. Появилась мысль, что я поступаю неправильно, нечестно. Катя считала меня своей подругой, а ее психом обозвала.

«Ну назвала и назвала, – включилось в дискуссию мое второе «Я». – Никому и в голову не придет винить Катю в смерти Дмитрия и Василия Ивановича. Она такая же жертва, как и они. Не могла же Катя заказать парня, который ей нравился? Я только намекну Лукину на Комова, а дальше пусть он сам ищет доказательства, улики, опрашивает свидетелей и находит подозреваемых».