Коварная рыбка фугу

Наверное, пауза затянулась, если Денис Александрович меня поторопил:

– И что там Романова?

– Отравиться она хотела. Едва успели спасти. Она сейчас в третьей психиатрической больнице. Второй суицид за последние пять лет.

– Да? – удивился Лукин. – Очень интересно.

Странно, но я отчетливо услышала фальшь в голосе. Неужели он не воспринимает меня всерьез? Или не поймет, каким боком здесь замешана Катя? Конечно, ему надо объяснить.

– Понимаете, Катя была приемной дочерью… – стала я рассказывать Катюшкину историю. Говорила быстро, сумбурно, боясь, что Лукин меня оборвет, так и не выслушав до конца. – А доктор Комов ее любит, да так, что всех ее обидчиков на тот свет отправил бы. Я думаю, у него с головой тоже не все в порядке. Хотя и говорят, что сумасшествие незаразно, но… И, кстати, это он ей дал лекарство, которым она отравилась.

– Что же получается, ради нее он был готов всех убить – и ее заодно? – с ехидцей спросил Денис Александрович.

– Нет, Катя отравилась сама. Наверное, переборщила с дозой. А Комова вы проверьте! – в приказном тоне посоветовала я и с чувством выполненного долга положила трубку.

Глава 28

После разговора с Лукиным мне заметно полегчало, словно камень с души свалился. Будучи уверенной, что теперь полиция на верном пути, я занялась цветами. Кирилл притащил со склада с десяток низких ваз, больше похожих на салатницы, чем на емкости для цветов, и я приступила к делу.

Продавщица цветочного магазина, выслушав мои пожелания, предложила купить зеленую губку, своего рода основу для компоновки цветочных корзин. Всегда удивлялась, почему цветы в корзинах так долго остаются свежими. Оказывается, стебли цветов втыкают в зеленые кирпичики, которые потом увлажняют водой – вот и весь секрет.

Первым делом я затолкала губку в вазы. Потом без сожаления стала чекрыжить длинные стебли роз. Листья и стебли бросила в мусорный пакет, а бутоны очень тесно втолкнула в губку. Сама не ожидала, что у меня так красиво получится.

Удовлетворенная своей работой, я выставила вазы на столы. Цветочные композиции, как я того и ожидала, скрасили и освежили зал. До этого он выглядел уж слишком мрачно. Понятно, что люди сюда придут на поминки, а не на свадьбу, но мне хотелось, чтобы воспоминания о Диме были легкими и светлыми, и чтобы гости горевали, но не бились в истерике.

К двум часам к «Кабуки» стали съезжаться машины. Первым в зал вошел Андрей Михайлович. Окинув зал придирчивым взглядом, он удовлетворенно кивнул – кажется, моя работа ему понравилась.

Я стала в стороне, ожидая дальнейших указаний. Пока все шло по плану. Официанты к приходу шефа успели выставить на стол закуски и напитки. Горячие блюда тоже были готовы, но их должны были вынести, когда гости займут свои места.

Люди подходили и подходили, но рассаживаться за столы не торопились – ждали появления четы Полянских.

Вскоре появились и они. Петр Максимович вел под руку убитую горем жену. Заметно было, что и сам он держится изо всех сил. Дмитрий был их единственным сыном.

Странно, но среди гостей я не нашла Никиту. Может, после похорон он поехал на кафедру? Рука потянулась в карман за телефоном.

– Никита, ты где? На поминки приедешь?

– Да, я уже здесь, – ответил он. Я взглядом поискала его, но так и не увидела. – В смысле, подъезжаю. Выйти можешь? – попросил он. Голос был взволнованный и напряженный.