– Да, мы действительно имеем счастье принимать его у себя, – сдержанно улыбнулся он. – Как вы, вероятно, и сами заметили, его свита несколько превосходит вашу.
Дисмас понимающе усмехнулся в ответ:
– Паломник есть паломник. Мы все равны перед Господом. Ну, более или менее равны.
– Я настоятельно прошу вас проследовать со мной. Если я вернусь к герцогу с пустыми руками, мне не сносить головы. А она мне дорога, м-гм.
Дисмас повернулся к Дюреру:
– Мой господин… Что скажете вы на это наилюбезнейшее предложение?
Дюрер, белее мела, с трудом совладал с собой:
– Что скажу? Гм… не хотелось бы доставлять лишние хлопоты…
– Боже мой! – спохватился Ростанг. – Умоляю простить меня, ваша милость. В ажитации я совсем позабыл о приличиях!
Он преклонил колено перед Дюрером и, смиренно пригнув голову, просительно раскрыл ладонь.
«Ага, на колечко хочет взглянуть», – сообразил Дисмас.
Дюрер церемонно протянул руку для лобызания. Старик, вглядевшись в фамильный перстень Лотара, увидел тот же герб с грифоном и мечом, что и на печати давешнего письма.
– Должно ли нам всем проследовать с вами? – осведомился Дисмас.
– Непременно, непременно! Однако сопровождать вашего господина к его высочеству будете только вы. Ваших спутников мы разместим с замковой прислугой. Из-за небывалого стечения народа пришлось разбить шатры. Наш внутренний двор превратился в восточный базар, м-гм. Яблоку некуда упасть. И так всякий раз, когда его высочество изволят являть святую плащаницу.
– Удивительно, как вы со всем этим управляетесь, – посочувствовал Дисмас.
Они с Ростангом пошли впереди, беседуя по-свойски, как камергер с камергером.
– Позвольте поинтересоваться, как поживает крестный вашего господина, его императорское высочество?
Письмо герцогу Дюрер писал под диктовку Дисмаса:
Дисмас посчитал, что если уж кичиться высокими связями, то следует бить из тяжелых орудий, а не размениваться по мелочам.