Собиратель реликвий

– Парацельс утверждает, что для этого подходит и слюна пиявок, – сказала Магда.

– Для чего? – спросил Дисмас.

– Для того, чтобы кровь не свертывалась, – ответила Магда.

Дисмас скривился:

– Кровь, змеиный яд, пот ландскнехтов… Что там еще у вас? Слезы единорога? Воронья печенка? Если так дальше пойдет, нас отправят на костер за колдовство. И не без оснований.

Поручив Дисмасу черную работу – подкладывать дрова в плиту и присматривать за кастрюлями с кипящей водой, – Дюрер с Магдой занялись другими делами.

Живописец и аптекарь говорили на каком-то своем языке, по большей части непонятном Дисмасу. Впрочем, его это не огорчало, поскольку он полагал всю затею отвратительной.

Из большой корзины на столе Магда брала одно яйцо за другим, разбивала их, аккуратно отделяла желтки и собирала в миску. Потом она тщательно растерла желтки и добавила к ним капли из какой-то склянки.

– Если вы собрались завтракать, то без меня, – сказал Дисмас. – Я совершенно не голоден.

– Ничего-то ты не понимаешь в искусстве, – проворчал Дюрер.

– В таком искусстве мне не хочется ничего понимать.

– Это называется темпера.

В миску с кровью Дюрер влил часть ландскнехтского пота и еще какие-то жидкости из различных склянок. А затем разделся догола.

– Нарс, постеснялся бы Магды, – укоризненно заметил Дисмас.

– Готово? – спросил Дюрер Магду.

Она вручила ему кисточку с короткой жесткой щетиной и встала рядом, держа в руках миску с яичной смесью.

Дюрер подошел к большому зеркалу.

– Я так и знал, – вздохнул Дисмас. – Очередной автопортрет.

Дюрер обмакнул кисточку в желток и принялся за дело. Он начал со лба, нанося яичную смесь то там, то сям; кисточкой потолще мазанул под правым нижним ребром, затем аккуратными касаниями пометил запястья и стопы.

– Клистир! – велел он Магде.