Мне жаль тебя, или Океан остывших желаний

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ну ты хоть намекни, куда нас везут? В бордель, в гарем или на съедение крокодилам? — спросила Мадлен.

— Да нет, — покачал головой Михалыч, — я же ученый. Какой бордель, какие крокодилы?

— Ага, понятно, — кивнула Мадлен. — Значит, я так понимаю, ты нас сам резать будешь?

— Да не будет вас никто резать… Не берите в голову… — попытался успокоить их доктор. — Ну, поживете немножко в Африке, на берегу океана…

— А потом? — включилась в разговор Татьяна. — Домой или к крокодилам?

— А может, вы захотите навсегда там остаться. Там же хорошо, всегда тепло, бананы повсюду растут. Там же настоящий рай… Я вот там точно собираюсь остаться. Дом на берегу океана куплю и буду наслаждаться жизнью…

— Ну вот ты, Михалыч, и оставайся в Африке, а нас уволь. Мы домой хотим… — твердо сказала Мадлен, допивая кофе. — И кофе ты варить не умеешь. Мерзкий кофе. И макароны никудышные. Только что жрать больше нечего.

— Потерпите, скоро приплывем на место. Там вас хорошо кормить будут.

— Там, это где? — спросила Татьяна.

— Приплывем, сами увидите, — сказал Михалыч и достал из кармана белого халата, который он теперь, похоже, носил для того, чтобы пираты не перепутали его, доктора, с кем-нибудь другим, одноразовый шприц и ампулу с лекарством.

— Давайте еще разик уколемся, — предложил он Татьяне.

Та обреченно кивнула и, откинув одеяло, оголила ягодицу. Михалыч достал из другого кармана заранее приготовленную ватку и спирт, сосредоточенно набрал в шприц лекарство, сделал укол.

— О боже, кто бы знал, как меня возбуждают люди в белых халатах, — вдруг с придыханием пропела Мадлен и двинулась навстречу доктору, который, выбросив в стоящую у стены коробку использованный шприц, собирал посуду в сумку.

— Михалыч, Димуля, ты заслужил сегодня ночь любви, — продолжала наступать Мадлен. — Пойдем к тебе, я хочу быть с тобой…

— Да погоди ты, — смутившись, попытался выкрутиться из ее объятий доктор. — Сейчас не до этого…

— Ну да, я же вижу, я чувствую, когда мужчина бросает на меня голодные взгляды, ты же не голубой… И ты хочешь, ты жаждешь быть со мною… — продолжала Мадлен.

— Ладно, — сдался Михалыч. — Пошли. Все равно от тебя не отвяжешься.

— Ни за что… — проворковала Мадлен и, поднимаясь по лестнице вслед за Михалычем, тихонько повернулась и подмигнула Лизе.

Когда крышка захлопнулась, Татьяна пожала плечами:

— Не понимаю, что она в этот раз задумала.