И вот только став политработником, понял я наконец, как прав был отец, настаивая на том, чтобы я учился. Теперь-то уж, конечно, я ни одного случая не упускал: кончил заочно среднюю школу, несколько раз был на различных краткосрочных курсах, многого достиг самообразованием — долгие часы проводил за чтением.
Все последние годы я работаю инструктором политотдела и, должен сказать, нахожу в своей работе значительное удовлетворение. Человек я не очень честолюбивый, так что скромность моего звания ни в коей мере не заслоняет для меня той повседневной и светлой радости, которую испытываешь, реально помогая людям.
Чем именно помогаю? Всякое бывает, случается и судьбу человеческую выправить…
Для сравнения. В былые времена пограничники получали привилегии. И — немалые, надо сказать. Наши казаки, например, никогда не были крепостными, — возможна ли более высокая награда за верную службу, чем свобода? Подобно и в других странах; я изучал немного историю пограничных войск. А теперь? Теперь офицер-пограничник получает заработную плату. И никаких дополнительных прав. И ему надо найти жену, которая согласилась бы мыкаться по свету, далеко не всегда имея возможность работать по своей специальности. А чтобы дать образование своим детям, ему чаще всего приходится отсылать их в интернат; правда, хороший, но интернат.
Вот и моя малышка только вчера на каникулы приехала. В шестом классе.
Да… И еще надо регулярно выкраивать время, чтобы навестить родителей, — им одиноко в старости, они так боятся, что сын не приедет закрыть им глаза.
И если сам офицер захочет, допустим, серьезно пополнить свои знания и кончить заочно институт, он вынужден делать это в условиях, намного менее благоприятных, чем любой гражданин той самой страны, границы которой он всю жизнь охраняет.
Ну, а коли попросту, без высоких материй: всю молодость, одиннадцать месяцев в году, проводить в медвежьем углу, вдали от ярко освещенных проспектов, театров, парков, ресторанов, вдали от теплого моря, от общества милых женщин в ярких, нарядных платьях; хорошо хоть теперь на всех заставах есть электрическое освещение…
Понимаете, сколько надо душевных сил, чтобы отдать границе всю жизнь? А люди, они ведь разные: один выдерживает — и хоть бы что, а другой возьмет и споткнется. Мой долг — предупреждать такие случаи, а если что произошло — помочь стоящему человеку выровняться.
Ну, а главная, повседневная, мирная, так сказать, моя задача — это расширение кругозора тех, кто идет нам на смену, формирование их характеров. В мирное время куда труднее, чем в боевой обстановке, закалять ту самую сталь, от которой должны первые вражеские стрелы отскакивать. А делать это надо. Мы не можем себе позволить жить одними воспоминаниями о героическом прошлом; время сгибает людей, бывших стальными когда-то. И я — один из тех, кому доверено готовить пополнение.
Теперь учтите: если к строевым офицерам мы предъявляем высокие требования — и не можем иначе, — то к молодым политработникам мы требовательны вдвойне. Здесь нам особо важна личность человека, его отношение к окружающим — и к начальникам, и к подчиненном.
Можно быть исполнительным службистом, превосходным оратором, автором статей в журналах, газетах и стенгазетах, но если люди, читающие эти статьи и слушающие лекцию или выступление, хоть на секунду усомнятся в человеке, который к ним обращается, впечатление у них может получиться как раз обратное тому, на которое рассчитывал автор статьи или доклада.
Не случайно устроители разного рода бесед особенно любят приезжих ораторов. Как личность они никому не известно, и если язык подвешен что надо…
А политработник-пограничник все время, каждый день находится на виду у солдат. Сама служба такова, что офицеры живут тут же, рядом, и солдат знает о них все. Какие периодические издания выписывает замполит, каковы его отношения с женой, что сажает он на прилегающем к дому огороде.
Так что личный пример — задача номер один.
Сколько раз молодые политработники выражали мне зависть к своим сверстникам: лейтенант — командир взвода может позволить себе роскошь и ругнуться при случае, и еще что-нибудь этакое. Не часто, но может; пожурят, конечно, но и только
Тебе нельзя — политрук.
Ты избрал трудный путь, добровольно став образцом для нескольких десятков совсем молодых еще людей, которые созревают в годы действительной службы. Многие из них «делают с тебя жизнь».
Фраза? Ничуть не бывало.
Политработник — старший товарищ. Он беседует с солдатами на самые различные темы, в том числе сообщает им сведения, ранее им неизвестные. К нему, и только к нему, подчас можно обратиться с серьезной личной заботой или бедой. Он — представитель партии, руководящей силы нашего общества. Бывает и так, что солдаты в лице замполита впервые в жизни встречают бескорыстно преданного идее человека; в молодости это очень много значит. Под непосредственным влиянием политработника наиболее зрелые солдаты срочной службы вступают на заставах в партию — повседневная боевая нагрузка позволяет быстрее, полнее различить человека, достойного такого доверия в его девятнадцать-двадцать лет.
ebooksa