Все как будто складывалось хорошо, но тревога не проходила, заставляла еще тщательнее маскировать остатки костра, вздрагивать и опасливо оборачиваться при любом шорохе, даже тогда, когда Жук был совершенно спокоен.
Пасмурное предвесеннее утро начиналось заморозком и плотным туманом. Проталины затянуло тонким ледком. Они выдавали себя только более темной окраской льда да полосками свежей шуги у нижнего края таких участков.
— Ну, Жук! Вот по туману мы от них и отцепимся, если кто за нами тянется! Давай вперед, пес!
Осторожно ощупывая каждый шаг, стараясь не нарушить утренней тишины, человек и собака углубились в лес. Первые лучи солнца застали их на полпути к водоразделу. Никаких посторонних следов или звуков не было. Страх постепенно ослабевал, и его место все больше занимала бессильная злоба.
Самое противное заключалось в потере инструмента и «аварийного» запаса продуктов. Взять все это пока было негде.
Перед закатом Макаров долго стоял на водоразделе, среди низкорослых сосен и кустов кедровника. Чуть ниже по склону кедры становились крупнее. Потом шла полоса лиственично-соснового леса с примесью ели. Еще ниже, на спуске к блестящим под лучами заходящего солнца горным потокам, зеленые тона хвои сменялись пятнистыми, буро-зелеными тонами смешанного леса, покрывавшего. крутые склоны алтайских хребтов.
Перед Макаровым открылась горная даль, перерезанная сложной сеткой, сплетенной из речных долин.
— Теперь недалеко, Жук! Вон, за те хребты цепляться будем. Там наше дело хоронится.
Пес понимающе махнул хвостом. Спокойный и даже ласковый тон хозяина вызывал в нем желание потянуться и зевнуть.
— Зеваешь? Весна значит!? В это время и корова и муха зевают. Ну, пошли, ночевать будем. А то солнце сядет скоро и костра не разведешь.
В снеговом покрове появлялось все больше темных пятен. Утром нога твердо ступала на застывший за ночь наст, а к полудню она проваливалась в рыхлую, мокрую массу. Особенно предательскими сугробы становились под вечер, когда в них и под ними скапливалась вода. Пожалуй, надежными оставались только кромки скоплений снега; смешанный с крупинками льда, он был плотнее, кроме того, за день стаивал и навсегда прятал след.
Со склонов гор вода пробиралась в долины. Она еще не могла прорвать ледяного покрова, но к полыньям прибавляла все новые пропарины. Вода разливалась поверх льда и если не находила трещины, пользуясь которой могла скатиться под лед, то создавала целые озера.
Переходить горные реки весной можно только в заполненных «верховодкой» участках. Сухой же лед опасен, так как в нем могут оказаться трещины, при этом совсем не обязательно, чтобы они были зияющими. Напротив, сеть тонких пересекающихся мелких трещин куда опаснее: незаметная сверху, она превращает плотный лед в рыхлую дресву; наступил, провалился и поминай как звали.
Выбрав заполненную снегом лощину, Макаров срубил несколько плотных еловых веток, сел на них и, пользуясь посохом как тормозом, начал быстро спускаться вниз. Через сотню метров «ковер» въехал в кустарник. Пришлось выбираться, выпутываясь из веток шиповника и ежевики. Жук спускался в стороне и теперь внимательно следил за происходящим, чуть склонив набок голову, точно подсмеиваясь над хозяином.
Совсем близко раздался выстрел.
— Нарезное… Сволочь… — процедил Макаров.
Стреляли где-то ниже по течению распадка.
— Ко мне! — прошептал Макаров.
В следующую минуту человек и собака, запыхавшись, добрались до густой поросли молодых елок. Макаров снял с плеча ружье. С сухим щелчком закрылся затвор. Вогнал в стволы надрезанные на концах «жиганы». Такими пулями обычно пользовались для охоты на кабана или медведя. «Жиган» впивался в тело зверя, создавая при этом большую рваную рану. Но он действует на относительно небольшом расстоянии.
— Хотел же карабин взять… Малопульку и то лучше, чем этот огнемет… Все маскировка проклятая. Но ничего, даром не дамся! Прикурят они у меня!.. Однако место выбрали — уйти некуда.
ebooksa