— Можно предположить, что вот отсюда бросили обрез в речку.
Слава Голубев, не отрывая взгляда от камыша, подошел к Семенову. Прищурясь, подтвердил:
— Точно. Макушки надломлены, похоже, прямо по траектории падения.
Следователь Лимакин сделал пометку в раскрытом блокноте. Судмедэксперт Медников, с сожалением заглядывая в пустую сигаретную пачку, недовольно проговорил:
— Меня зачем сюда привезли? Траекторию высчитывать, так я вам насчитаю…
— Сейчас, Боря, лес начнем прочесывать, — ответил Голубев.
— Нашли чесуна, — Медников, смяв пачку, бросил ее в речку: — Петь, дай закурить, кончились свои-то.
Лимакин протянул «Приму».
— Без фильтра куришь, — как бы упрекнул его судмедэксперт.
Следователь улыбнулся:
— Ты, Боря, как тот «нищий с претензией». Заходит, значит, в хлебный, и к продавцу: «У вас батоны есть?» — «Есть». — «Свежие?» — «Свежие. — „С изюмом?“ — „С изюмом“. — „Подайте милостыню, Христа ради“.
— Все равно я анекдотов знаю больше! — прикуривая, усмехнулся Медников и повернулся к проводнику служебной собаки: — Онищенко! Пойдем погоняем с Барсом зайцев, Голубев нам даст свой пистолет.
— Застрелишься!
— Не застрелюсь. Спроси у Славы, как я в прошлом году по спору долбанул из ружья его фуражку.
Голубев погрозил кулаком:
— Молчи, стрелок! На ствол поймал фуражку!
— У нас уговор был — не на земле стрелять!
Все засмеялись. Лимакин сложил блокнот, эксперт-криминалист, подойдя к машине, стал укладывать в чемоданчик свой фотоаппарат.
Осмотр березника начали от реки. Шли цепью — метрах в шести друг от друга: Слава Голубев у придорожного кювета, правее него Медников, дальше — криминалист, следователь, а в самой глубине леса Онищенко с Барсом. По шоссе медленно двигался милицейский „газик“, никого не выпуская из виду.
Освещенные сентябрьским солнцем березки тревожно лопотали на ветру. В глубине колков было сумрачно и тихо. Густую траву покрывали матовые пятна утреннего инея, от земли тянуло сырой свежестью. Разноголосые пташки перекликались с сороками. Далеко впереди, будто накликая беду, каркала одинокая ворона.
ebooksa