Колдовской снег

С этими словами она выбросила вперед ладони, с них сорвались снежинки, но даже с расстояния я увидела, что они больше похожи на японские сюрикэны – острые звезды, которые использовали самураи в качестве оружия. И они, сверкая льдом, несутся ко мне.

– Войти в снег, – повторила я слова Варвары и бросилась в метель, прежде чем снежинки воткнулись в цель.

В первую секунду меня всю буквально обожгло холодом. Такого мороза я не ощущала никогда, и, наверное, даже в Якутии людям гораздо легче. Здесь было ощущение, что холод забирается под кожу, проникает в самое нутро. Не сковывает, но остужает все, превращая в бесстрастное и равнодушное нечто.

Сжавшись в комочек, я прищурилась от пурги и пошла вперед. Здесь, под ногами у ледяной дамы, колдовской снег бушевал во всей красе, во все власти. И я готова была к иллюзиям. Теперь я знала, какими реалистичными он способен из делать.

Как действовать дальше я вновь не знала, плана опять не было. Но я верила, если Кирилл всю жизнь опирался на чутье, что и у меня получится. А сейчас оно говорило, что иначе нельзя. Надо двигаться, хотя понятия не имела – куда.

Буран все усиливался, словно не желая меня пускать дальше. Это придало решимости.

– Тебе меня не остановить! – закричала я.

В ответ завыл ветер, такой жуткий и зловещий, что в жилах застыла кровь.  Под ногами захрустело, снежинки превратились в кусочки льда, которые больно царапают щеки и норовят попасть в глаза. Я стала щуриться сильнее, и прикрываться ладонями, пальцы моментально окоченели, кожа заболела. Но я продолжала идти.

Когда в воздухе раздался протяжный вопль, я вздрогнула и остановилась.

– Назад… – простонало в буране.

Я никогда не любила, когда мне указывают. Ни мужчины, ни начальство, ни даже Кирилл. И уж тем более, не собиралась терпеть приказы снега, пусть и колдовского.

– Обойдешься, – выдавила я, стуча зубами.

Только сейчас ощутила, насколько замерзла. Но теперь путь сквозь эту метель стал чем-то краеугольным. Словно от него зависит не только моя жизнь и жизнь Кирилла, но и что-то еще. Что-то важное.

Из снега стали вырисовываться фигуры, похожие на каменного исполина в иллюзорном подземелье. Но я старалась не смотреть на них. Знала – они не настоящие. Видимо, снег понял, что меня этим уже не пронять и стал посылать видения из моего прошлого – мою работу, коллег, которые не верили, что я смогу добиться успеха. Насмешки, упреки.

– Думаешь, я такая дура? – усмехаясь, замерзшими губами спросила я, задрав голову к снегу. – Я что, по-твоему, не вижу разницы?

А потом из метели вышел Кирилл. Он появился прям из снега, живой и настоящий, словно ледяная колдунья не замораживала его чувства. Он идет ко мне с мирной улыбкой, в рубашке, которую я ему подарила на день рождения и брюках, что выбирали целый час в бутике.

– Мирослава, – проговорил он ласково и протянул ладонь.

В груди все сжалось, а затем помчалось с удвоенной скорость. Я дернулась вперед, чтобы обнять его, но почему-то в последний момент остановилась.

Это был Кирилл. Мой Кирилл.

Я смотрела на него и пыталась понять, как все зашло так далеко.