Колдовской снег

Я старалась не шуметь, потому вошла буквально на носочках. И тут же оказалась в широком зале, таком же ледяном, как и остальной замок. Воздух поддернут искрящимся туманом, холодно, как в морозильнике, снаружи почему-то было теплее. На ступеньках сидит юноша с бесстрастным лицом.

– Кирилл! – вырвалось у меня.

Не помня себя от радости, я кинулась к нему, поскальзываясь на ледяном полу и едва не падая. Повиснув у него на шее, я стала обнимать его и целовать, в груди все трепетало щенячьей радости.

– Кирилл, Кир… – шептала я, обнимая его и целуя, – какое безумие… Боже мой, Кирилл, прости меня. Это я виновата… Все из-за шампанского, да пропади оно…

Я говорила и говорила, обнимая его, как одуревшая. Лишь спустя несколько минут поняла – что-то не так.

Глава 18

Отстранившись, посмотрела на него уже внимательней, и в груди тревожно сжалось. Взгляд Кирилла безмятежный, пустой и холодный, как и все в этом замке. Кожа бледная, на волосах иней.

– Кир… – выдавила я, чувствуя, как к горлу подступают слезы. – Кир, очнись!

Я стала трясти его за плечи, пытаясь привести в сознание.

– Кирилл, прошу! Что она с тобой сделала!

Но Кирилл продолжал безмолвствовать, глядя в никуда перед собой.

– Те трать понапрасну силы, – раздался из-за спины голос, от которого может застыть само время.

Медленно, будто заторможенная, я повернулась. В середине зала женщина, сложно сказать, сколько ей лет, но определенно молодая. Кожа цвета первого снега, волосы такие же, одета в платье в пол с длинными рукавами кроличьей опушки. Она смотрит на меня голубыми, почти белыми глазами и на лице бесстрастность и покой. Так могла бы смотреть ледяная глыба или снежный истукан. Почему-то вспомнились эльфы из фильма, они тоже считались хладнокровными. Но те бывали высокомерными, надменными, властными. Здесь же не отражалось ничего.

– Ты… она? – проговорила я резко охрипшим голосом. – Ты ледяная колдунья?

– Ты догадлива, – все тем же бесцветным тоном произнесла она.

Меня затрясло. От присутствия этой женщины, которая несмотря на бесстрастность, весьма привлекательна, от страха, от гнева, от всего, что втянуло меня в это бесконечное и безумное путешествие по другому миру.

Сжав кулаки, я выкрикнула:

– Что ты с ним сделала! Отвечай!

– Не кричи в моем замке, – бесстрастно сообщила колдунья.

Но мне хотелось и кричать, и плакать, а еще вцепиться ей в волосы и как следует оттягать. И все же, я взяла себя в руки – она колдунья и наверняка способна на такое, о чем даже думать не хочется.