Я кивнула, потому что прекрасно понимала. Сама в последние месяцев шесть работала столько, что порой терялась во времени, днях недели, месяцах, и вообще иногда не понимала, какое сейчас время года.
Коридор, наконец, кончился и мы вышли на улицу. После плотного и густого воздуха оркестровой ямы здесь показалось очень свежо и морозно. Я спешно застегнула пальто и сунула пальцы подмышки. Девушка указала в сторону на угол таверны.
– Тебе туда, – сказала она. – Дилижанс уже стоит. Ждёт.
Я удивлённо похлопала ресницами.
– Что прямо ждёт? Уже?
– Да-да, – довольно ответила девушка. – Я всё организовала.
– Даже спрашивать не хочу, как тебе это удалось.
– Вот и не спрашивай, – ответила она, – а просто пошевеливайся. А то мало ли чего, передумает. Эти возницы нынче такие истеричные, такие истеричные…
На улице давно стемнело, Причудливые силуэты домов бросают тени на брусчатку, по обочинам горят фонари, освещая улицы желтоватым светом, а с неба срывается снежок, мелкий больше похожий на муку.
Я приподняла воротник и проговорила:
– Спасибо тебе большое. Правда, очень помогла.
– Да брось, – отмахнулась девица. – Всякое бывает. Тем более, вот.
Она похлопала себя по карману куда спрятала монеты и добавила:
– Я не внакладе. Да и, похоже, ты отличное шоу устроила в нашем "Сизом лосе".
Я усмехнулась.
– Да, наверное, моё пение запомнят надолго.
– Что это за песня была?
– Культовая в моих землях, – отозвалась я. – И певец был мощный.
– Был? Эх, годная, годная песня. Но сочинители всякие тем и хороши, что могут оставить опосля себя не только тушку в земле. Ладно, давай. Хватит устраивать долгие прощания. Шуруй давай.
Я ещё раз поблагодарила девушку и быстро зашагала по улице к углу таверны. Едва завернула, как чуть не налетела на огромное колесо, которое принадлежит дилижансу. Вскрикнув, я отскочила. Дилижанс оказался большим, темным, с двумя фонарями по краям впереди и запряженным аж четырьмя лошадьми цвета дегтя, чьи гривы свисают до самой мостовой. Впереди на козлах высокая фигура в плаще и шляпе, возница склонил голову и лица не видно. Между пальцами зажаты вожжи, лошади трясут гривами и роют копытами, и вообще от всей этой повозки веет с чем-то тревожным и опасным. Неудивительно, что посетители таверны замолкли и явно перепугались, когда услышали о моей просьбе.
ebooksa