Темные игры

– Почтенный Раэн, – негромко сказал старик. – У Девичьего родника погибли двое моих внуков. Вы показали мне, что их убило. Теперь скажите, кто в этом виноват? И почему смерть пощадила молодого ир-Джейхана, но унесла моих мальчиков?

На последних словах его голос дрогнул, и Раэн отозвался с искренним сочувствием:

– Мне жаль ваших внуков, уважаемый. Пусть их души пребывают в мире. Что до ваших вопросов, я сейчас все расскажу, для того и пришел.

О том, что позвали его, вообще-то, для суда, все уже позабыли, а Раэн напоминать об этом не собирался.

Величественно склонив голову, старейшина ир-Саттах сел, а Раэн снова достал из кармана листок тонкой плотной бумаги. Так же показал его всем и заговорил:

– Это письмо из Аккама от достопочтенного Кадира ир-Шамси, верховного предстоятеля шахства. Когда я понял, что моих познаний не хватает, чтобы опознать данное колдовство, я обратился к премудрому и высокоученому Кадиру за помощью и получил ее.

По залу пронесся недоверчивый говор, и Раэн чуть повысил голос:

– Я никого не прошу верить мне на слово. Тот, кто сомневается в подлинности письма, может после собрания взять его и отправиться в Иллай. Шахский управитель города – родной племянник Кадира ир-Шамси, так что отлично знает почерк и печать своего дяди. А пока выслушайте, что пишет достопочтенный предстоятель.

Развернув листок, он принялся читать, медленно и четко проговаривая слова.

«То, что вы описываете, друг мой, согласно перечню темномагических заклятий называется Новолунной Смертью и придумано в незапамятные времена едва ли не в легендарной стране Хамтур, а сейчас, как я надеялся, совершенно забыто. Увы, зло уходит из нашего мира неохотно, и, похоже, какому-то безбожному злодею удалось овладеть древним колдовством.

Эти чары наносятся на предмет в форме серпа молодого месяца или несущий его изображение. Действие же их коварно весьма, поскольку подвергнувшийся ему погибает вроде бы естественной смертью, но непременно от того, чего в глубине души он боится. Змеелов умрет от укуса кобры или зеринге, охотник – от клыков и когтей зверя, а воин падет под ударом оружия.

Однако все эти опасности мнимые, и если бы удалось найти человека совершенно, до глубины души не страшащегося ничего на свете, то и Новолунная Смерть не оказала бы на него губительного влияния. При всем том, по моему скромному мнению, человека такого найти невозможно, исключая разве что умалишенных, поскольку разумному существу или даже зверю свойственно бояться естественных для него опасностей.

Талисманом же от Новолунной Смерти служит любой медный предмет, который, попав в смертельное облако, мгновенно прекращает действие колдовства до следующего месяца.

Остаюсь преданным вам другом и жду известий о случившемся в долине Нисталь, да хранит Свет ее жителей и вас, друг мой Раэн. Писано Кадиром ир-Шамси, служителем Света в городе Аккаме, семнадцатого числа месяца тарфаль три тысячи девятьсот шестого года от разделения мира».

– Вот так, – закончив читать и свернув письмо, заключил Раэн. – Шестеро юношей оказались у родника в тот момент, когда свет молодого месяца упал на зачарованную вещицу. Чего было бояться молодым отважным парням в нескольких часах езды от Нисталя? Но умалишенных среди них тоже не было, а самое опасное в степи – повстречаться с двуногими шакалами, нападающими на путников. Никто не назовет этих парней трусами, просто Новолунная Смерть всегда найдет уязвимое место в душе любого человека. Все они ехали на торг принарядившись: пояса, украшения, пряжки, рукоять оружия и сбруя лошадей.… Те, кто заслужил право на серебряный пояс, изо всех сил стараются носить как можно меньше меди, верно? Это мужчины и старики могут с усмешкой вспоминать свое детство, а молодым парням так хочется поскорее стать взрослыми, так хочется забыть, что еще вчера они были мальчишками в медных поясках…

Голос Раэна звучал горько. Он глянул на серебристый серпик в чернильной мгле окна, потом снова посмотрел на старейшин. Ир-Саттах опирался на плечо крепкого мужика в богатом серебряном поясе, наверное, сына, ир-Керим, не такой краснолицый, как обычно, мрачно разглядывал то Раэна, то Фариса за его спиной, ир-Кицхан поджал и без того тонкие сухие губы… Интересно, а где старейшина рода ир-Джейхан? Каково ему сейчас? Раэн опять заговорил:

– Это совершенная случайность на первый взгляд, что среди них все-таки нашелся один, защищенный от колдовства. Фарис ир-Джейхан по обычаю поменялся поясами с умирающим братом и с тех пор носил медь. Так просто!

Наклонившись, он поднял с пола крупную медную монету и показал ее нистальцам, повторив:

– Так просто… Нужно было всего лишь отложить вынесение приговора, послав за мной, и я определил бы, что юноши погибли от колдовства, как сделал это днем позже. А потом я послал бы весточку в Аккам, и через пару недель пришел бы ответ, как это и случилось. Но никому не показалось странным, что самый отчаянный парень долины, в пятнадцать лет повстречавший первого врага и с честью выдержавший бой, позорно бежал, бросив друзей! Да разве трудно ему было придумать историю правдоподобней, чем рассказывать о тающих стрелах? Сказал бы, что поссорился с кем-то, оставил приятелей на ярмарке и ускакал домой.… Не его вина, что они, возвращаясь, попали в засаду. И ведь в это поверили бы все! Разве нет? А он не сказал ни словечка лжи, торопясь к своим родичам и друзьям, к своему народу, которому доверял…

Теперь Раэн в упор смотрел на хозяев Нисталя тяжелым ледяным взглядом, с холодным удовлетворением отмечая, как они, несмотря на возраст, провинившимися учениками опускают глаза.