На фоне всех этих трудностей, ссаживание барабана с оси с помощью киянки и клиньев показалось нам плёвым делом, и на закате мы не только закончили эту ответственную операцию, но и закрепили на валу всю конструкцию.
К обеду следующего дня мы установили шкивы и ролики-натяжители, надели на них кожаные ремни, сделали несколько пробных запусков, наладив рычажный тормоз вала и, наконец, соединили ремнями нижний шкив и ведущий верхний вал большого станка.
Предложив многолопастную конструкцию ветряка, я преследовал довольно простую цель. Парусный ветряк работает даже при самом слабом ветре. Центробежные и гироскопические силы у него значительно меньше, чем у собратьев с жёсткими лопастями. Подобные конструкции не критичны к погрешностям балансировки и не требовательны к аэродинамическому исполнению профиля лопасти. Минус ровно один – чем больше диаметр колеса и чем больше количество лопастей, тем ниже скорость вращения. Наш аппарат при средней скорости ветра одиннадцать метров в секунду выдавал всего тридцать пять оборотов, и то, во многом это заслуга смазки и подшипников, а также правильного наклона лопастей.
Потенциальную энергию ветрового потока вычислить несложно – скорость ветра возводим в куб, умножаем на плотность воздуха и на площадь ометания ветряка в квадратных метрах. По подсчётам цифра запредельная 423 киловатта. Однако, учитывая несовершенство конструкции завихрения, обтекания, в лучшем случае, мы снимем процентов тридцать – 100-110 киловатт, что, вроде, тоже отличный результат. Но не забываем, что вал ветряка располагается на высоте семнадцать с половиной метров, а верхний вал станка на трёх с половиной от уровня земли. Диаметры шкивов мы не с потолка брали, а вычислили путем расчёта ременных передач. На три повышающих шкива перепад пятнадцать метров высоты и суммарное передаточное число пятнадцать. Так что на вал станка мы получаем всего 400-550 оборотов максимум, однако, мощность упала в пятнадцать раз! Плюс неслабое сопротивление ремней, они хотя и присыпаны тальком, но всё не баббит. В самом лучшем случае, мощность главного вала составит пять-семь киловатт. Скажем прямо, особо не разгонишься! Любая маломальская плотина заткнёт такой эрзац-ветряк за пояс играючи. Но все же – это прорыв! Главное для нас сейчас не мощность, а возможность круглые сутки использовать дармовую энергию. На ночь поставил мельницу, а утром у тебя готовая шихта и не надо умирать на жаре, крутя привод. Да к тому-же, вал то он у нас промежуточный. Шкивы на нём уже установлены, так что будем при необходимости как повышать обороты, уменьшая мощность, так и понижать, наоборот её увеличивая.
Мартин с Павлом сперва подсоединили привод к основному станку и установили шаровую мельницу для помола шихты, а после занялись натяжением ремней небольших станков. Особенно много времени заняла наладка полу-перекрёстной передачи нижнего вала с натяжными роликами и подпружиненного шарнирного прижима для шлифовальных и полировальных головок. Попытки сделать рабочий вариант заканчиваясь неудачно до тех пор, пока мы не установили эластичные жгуты из каучука. К этому времени Павел подобрал походящий состав и пропорции наполнителя для массы каучука, а полученную смесь начал прокатывать на подогретых вальцах.
Поскольку все станки были оснащены прижимными роликами, то запуск и остановка любого из них не требовала остановки главного вала, что здорово ускорило работы по запуску. Прижимы, как я уже говорил, были необходимы чтобы один человек мог обслуживать до десяти станков, так как обработка агата и кварца даже на большой скорости требовала нескольких часов. Если же шлифовать и полировать камни вручную, то даже на шарик из мягкого базальта может уйти неделя, а про кварц даже и говорить нечего.
Пока ребята занимались наладкой и запуском, я на центробежном станке отливал шлифовальные полусферические и полировальные головки двух типоразмеров. В расплав меди добавлял фракции шпинели, интенсивно размешивал смесь и использовал её для литья. В связи с дефицитом железа, металлическую связку и чистую медь применил для изготовления свёрл, отрезных дисков для камня и дерева и тридцати сантиметрового лущильного ножа, для изготовления шпона и фрез, для вытачивания бусин и крючка для точения колец.
Когда головки были готовы, мы сперва приступили к выточке агатовых шаров из гальки, они были необходимы для тонкого помолы шихты. Во время работы вместе с Нганго я узнал, что он вырос в семье, занимавшейся изготовлением каменных топоров, и в раскалывании камня, он оказался намного искуснее меня. Поэтому его поставили на изготовление заготовок бусин. Несколько дней он аккуратно раскалывал зубилом крупные камни и кристаллы в особых углублениях на наковальне или, укрепив камень в тисках.
В общих чертах процесс обработки выглядел так: с двух сторон высверливали углубления, для удержания шарика, поместив его в головку, на дне которой имелся небольшой конус. После чего её устанавливали в токарный станок и полукруглым резцом снимали лишнее. На третьем этапе бусину помещали в горизонтальную шлифовальную головку и. слегка надавливая сверху и поливая водой, шлифовали. В финале бусину помещали в головку из чистой меди, где полировали пастами на основе каолина и оксида хрома. С абразивами и пастами вышла целая эпопея. Помимо подбора состава пасты. пришлось изготавливать вкладыши в шлифовальные головки и точильные бруски как на медной связке, так и силикатные на жидком стекле, для чего пришлось вытачивать мини валы из базальта.
Для разделения абразива на зёрна различной фракции, использовали как винтовой сепаратор, так и гравитационное осаждение бочки с отводящими сливными трубками. После размешивания, самые крупные частички абразива окажутся на дне быстрее всего, а мелкие, почти пыль, осядет последней. Минус в том, что этот процесс длительный и не эффективный, к тому же самые мелкие частицы размером менее двух десятых миллиметра так не отделить. Для этой цели я собрал конусный концентратор, точнее кластер из мини-гидроциклонов.
Чтобы поставить на поток сверловку отверстий, бусины помещали в высокую кольцевую коронку с тонким сверлом по центру, заполненную водой с абразивом. Бусина под действием груза не вращалась и сверло медленно проходило её насквозь. Помимо круглых бусин мы также вытачивали короткие, толстые цилиндрики.
В последующие дни настроили прижим резца, наладили степень нажима на шары при шлифовке и сверлении. Нехитрая оснастка позволила одновременно обрабатывать тридцать два шарика или цилиндрика на средней скорости восемьсот оборотов. Шлифовкой шаров занимались Нганго, Джон, Меринго и Квеле. Да-да, я смог уговорить старика поработать, прельстив его кипой волшебного мха и пообещав отдать два ожерелья, из приглянувшихся зелёных камней. К другим-то я уже нашёл подход, пообещав им отдать часть браслетов и шаров, а при случае сделать хороший нож из железа.
К этому времени я и Джон говорили на языке кевенги намного лучше остальных и сносно общались с туземцами. Наш словарь значительно увеличился в толщине, а восковые и пастельные карандаши, тушь и акварель на порядок подняли уровень визуализации информации. Теперь вечерами я больше не чертежи чертил, а рисовал плакаты устройства Вселенной, атомного ядра, самолёта и множество тех вещей, которые были незнакомы Мартину и Павлу Петровичу.
Квеле часто уходил собирать травы и охотно делился образцам, рассказывал применение и название травы. С особым интересом он наблюдал, как я зарисовывал их в альбоме и приклеивал к листам, создавая небольшой гербарий. Потихоньку, помимо всякого мусора я выудил у него пропорции трав для обезболивающего и некое средство, якобы, помогающее при укусе мамбы. Сомневаюсь, конечно, но чем чёрт не шутит! Для этого зелья недоставало каких-то трав, но Квеле клятвенно заверил, что на рынке в селении без труда можно приобрести всё нужное. Меринго стремительно шёл на поправку, однако, теперь Квеле уже не настаивал на скором отходе. Старик увидел у нас много необычного и старательно запоминал каждую мелочь, видимо решив, что сможет что-то подобное изготовить самостоятельно. Не прост, ох как непрост, хотя и прикидывается дурачком. Десятичному счёту он за три дня обучился и прекрасно понял, зачем нужны буквы, хотя почти не понимал нашего языка.
Из рассказов старика и Нганго я узнал, что через месяц в город кевенги приходит большой караван из Кереве. К их приходу обычно устраивается ярмарка, на которую стекаются все окрестные племена, чтобы обменять свой нехитрый товар и быков на железо и ткани. Насколько я помню, Укереве или Кереве – доевропейское название озера Виктория. Археологи выяснили, что в начале нашей эры вдоль его берегов существовало развитое государство, имеющее металлургию, террасное земледелие, обливную керамику. По рассказам Квеле, который бывал там в молодости и видел города намного больше, чем столица кевенги, видел печи для плавки металла и другие чудеса. Похоже Кереве в расцвете, и мы должны, нет обязаны успеть к приходу каравана! Потому что без металла мы как без рук, но ещё важней то, что у кевенгов можно прикупить или нанять молодых подростков, которых очень много у кевенге, называют их нхиро. К ним часто относят молодых мужчин, что не в состоянии оплатить дар за невесту. Нхиро самая дешёвая рабочая сила у кевенги, они вкалывают за еду на старших родственников, пасут скот, собирают дрова или смолу, а девочки плетут циновки и заготавливают волокна рафии.
– Мхва меве, Квеле! – поздоровался с Квеле на его языке, и он приветственно кивнул в ответ.
– Скажи, много ли за день работы может получить рыбак?
– Как решит Руханга. Если рыбак принесёт хорошие дары, духи воды подарят ему много рыбы. За неё он получит пятую или четвёртую часть корго. Если же он прогневает духов, то не получит ничего!
Я уже выяснил, что крого – это брусок соли весом девятьсот грамм, который кевенги используют как деньги, наравне с железными гвоздями и стрелками.
– Скажи, сколько корго могут заработать нхиро за – я показал ему пальцы двух рук – дней работы?
ebooksa