Волчья радуга. Бег на выживание

Реакция Ганса была совсем не такая, как ожидал Гуго.

Сделав сердитое лицо и приосанившись, Ганс сердито сверкнув глазами, не повышая голоса, строго сказал в ответ:

– Вы забываетесь. Здесь командую я. Отдавать мне какие-либо распоряжения может только Отто, это, во-первых. Во-вторых, место собак здесь, в прихожей, нравится вам это или нет.

Подобная отповедь еще больше внесла сумятицу и нерешительность в действия Курта и Гуго.

И тут же, сменив гнев на милость, старик, как бы забыв об инциденте, сказал, обращаясь к девушке:

– Моника, организуйте кофе гостям, – и снова, будто машинально два раза щелкнул пальцами.

Как только Моника зашла на кухню, следом за ней двинулся Рекс, но, дойдя до порога, завертелся в нерешительности. Бедное умное животное, он, получив повторно команду «рядом, охранять», не мог переступить порог кухни, куда собакам был запрещен проход. Казалось, он сейчас жалобно заскулит, но этого не произошло, пес сам принял компромиссное решение – забежал на кухню, лизнул руку Монике и, вернувшись, сел на пороге. Альфа заняла позицию между Гансом и «гостями».

Такого поворота событий Курт и Гуго явно не ожидали. Пошла задержка. Значит, теперь они будут ждать удобного момента. Все усложнялось тем, что Курт и Гуго догадались, что их намерения раскрыты. Время, отведенное на ликвидацию, на исходе – где-то ждет Отто, а тут эти чертовы собаки.

Ганс знал, что сейчас начнется. Как жаль, что его оружие в комнате, его нельзя пойти взять и сунуть за ремень под свитер. Стар стал, потерял бдительность, вот и поворот событий. Одна надежда на собак. Только бы Моника не вышла из кухни. Нужно брать инициативу в свои руки и начинать первым. К черту благородство, цена вопроса – наши жизни.

Ну, конечно, медленно, как бы невзначай Курт и Гуго пытаются отойти подальше от собак, чтобы иметь фору. Оба расстегнули пальто, Гуго опустил руку в карман. Курт уселся на стул возле окна. Все пора, сейчас они вытащат оружие. Секунда и будет поздно.

Ганс уже поднял руки, чтобы хлопнуть два раза в ладоши, что для собак было дублирующей речевой командой «фас», как вдруг Альфа, грозно рыкнув, буквально взлетела в воздух в направлении Гуго. Не успел тот даже поднять пистолет, как его рука была перехвачена в кисти мощной хваткой Альфы. Раздался крик боли и следом за ним стук падающего пистолета. На Гуго, прижавшегося к стене, снова бросилась Альфа и, вцепившись врагу в горло, стала терзать его, не разжимая пасти. Жизнь Гуго продлил шарф, именно он не дал возможности Альфе в течение нескольких секунд перегрызть ему горло. Но, к сожалению, этих секунд хватило для того, чтобы Гуго вытащил из висевших под полой пальто ножен обоюдоострый длинный стилет и вонзил его по рукоять в бок собаке. Стилет, видимо, попал в сердце собаки, но она так и не разжала челюсти, что, в общем, не характерно для овчарок, а, утробно зарычав, в предсмертной судороге намертво перехватила горло врага. Из прокушенной сонной артерии Гуго фонтаном хлынула кровь, густо заливая морду уже мертвой собаки. Отчаянная попытка Гуго спастись не увенчалась успехом. Оттолкнуть от себя Альфу он уже не мог и, тем более, остановить кровь. Агония Гуго продолжалась еще секунд пять. Он практически без сознания, с ужасом в глазах, понимая, что наступают его последние секунды жизни, и, что самое страшное, осознавая, что исправить уже ничего невозможно, продолжал дергать руками, размазывая собственную кровь по густой серой шерсти овчарки.

Как только Альфа, перехватив руку с пистолетом, бросилась добивать врага своего хозяина, Ганс моментально бросился на пол в надежде завладеть пистолетом Гуго, который тот выронил. Одновременно он краем глаза увидел, что в направлении сидящего на стуле Курта беззвучно, как привидение, прыгнул Рекс, моментально поддержав свою подругу Альфу в атаке.

Почти одновременно от окна грохнуло два пистолетных выстрела. Одна пуля попала Рексу в грудь, а вторая, роковая для пса, под нижнюю челюсть в горло, прошила мягкие ткани и перебила шейные позвонки. Бедный Рекс, взлетев в броске еще живым, полным сил кобелем, падал на Курта, уже практически парализованным. Тяжесть собаки, умноженная на скорость броска, завалила Курта вместе со стулом под стену. В панике, высвободившись из-под упавшего на него пса, отбросив ногой стул, Курт, в бешенстве сжимая в правой руке пистолет, левой схватился за край стола, поднялся. Лучше бы он не спешил, а находился под прикрытием массивной столешницы. Как только его голова появилась над столом, от жуткой боли в левом ухе он завизжал, как подрезанная свинья. От сильной боли потемнело в глазах, бросив пистолет, Курт, не соображая толком, что же случилось, сделал пару шагов в сторону кухни. Третий шаг сделать он не успел. Опять жуткая боль буквально «взорвала» его голову. Так и не поняв, что произошло, Курт упал навзничь на пол, дернул несколько раз ногами, затем замер и, как бы облегченно вздохнув, умер. Его открытые глаза, уйдя частично под верхние веки, казалось, пытались разглядеть предмет, торчавший у него в лобной кости, точно над переносицей.

Заметив агрессивную реакцию собак на приезжих, Моника поняла, что овчарки учуяли оружие, которое, видимо, было в карманах Курта и Гуго, но особого значения этому не придала. Недоброжелательная реакция собак была вполне возможна и по другим причинам.

Но как только Моника услышала два щелчка, которыми Ганс дал команду овчаркам быть рядом и охранять, поняла, что дело обстоит куда серьезнее. Смутное чувство тревоги больше не покидало ее. Она поняла, что Ганс такую команду собакам дал неспроста. Удивление вызывало странное поведение приезжих. Во-первых, они приехали без чемоданов или портфелей, в которых должны были быть личные вещи и одежда. Во-вторых, зайдя в прихожую, не спешили скинуть свои пальто, что свидетельствовало о том, что они собираются уйти в ближайшее время. Моника не знала, заметил ли это Ганс, и теперь думала, как, не вызывая подозрений, отозвать старика в сторону и поделиться своими мыслями.

«Моника, организуйте кофе гостям», – эта фраза все поставила на свои места. Это был условный сигнал тревоги. Вместо слова «заварите» – «организуйте», и несведущий человек никогда не догадается, что уже Моника и Ганс находятся в повышенной готовности к противодействию, как не догадались о двух щелчках пальцами, которые превратили двух овчарок в боевые живые машины, не знающие жалости и пощады.

Слово «организовать» было сигналом тревоги в любой ситуации, потому что практически было универсальным. Его можно было вставить почти в любую фразу в зависимости от ситуации. Можно было, например, сказать: «Моника, организуй уборку снега с крыльца» или еще что-нибудь в этом роде. Периодически Ганс употреблял это слово в разговорах с девушкой умышленно, как бы, между прочим, и наблюдал за ее реакцией.

Вернее, внешне не должно быть никакой реакции, а только внутренняя готовность в сочетании с незаметными действиями. Скоро Моника на это слово стала реагировать как на условный сигнал тревоги.

Действовала максимально быстро. Поставив кипятиться воду, которая также может послужить средством нападения или защиты, Моника внутренне собралась и стала осматривать столы на кухне в поисках необходимого «оружия». Так, топорик для рубки мяса положим на тумбу, прикрыв его полотенцем, иначе, если он будет лежать открыто, желание его использовать может возникнуть не только у нее; но и с ним в руках не появишься в гостиной, так как спровоцируешь преждевременное нападение. Набор кухонных ножей немного в сторону за большую хлебницу, с противоположной стороны входа в кухню. Нельзя все положить вместе – неизвестно, как будет развиваться ситуация. Теперь все лишнее убрать, а под руку поставить парочку тяжелых плоских тарелок. Они как метательные диски. Ганс научил ее бросать их сильно и довольно точно, главное – попасть в лицо или в горло. В другие места – неэффективно, а значит – опасно. Нужно применять сильный, болевой, останавливающий прием ведения рукопашного боя. Обведя взглядом кухню, Моника увидела рядом с плитой в небольшой коробке старые массивные тяжелые вилки, которыми она стол не сервировала, а использовала только на кухне для переворачивания мяса на сковородке.

Отлично, если с ними в руках появиться на пороге кухни, то это не вызовет подозрений, ну а дальше – дело техники и своевременности броска. За точность попадания она не волновалась. От нечего делать она тренировалась метать их в толстую разделочную доску, висевшую на стене. Со временем это вошло в привычку, и она, спустя два месяца метала их с такой силой и точностью, что ей позавидовал бы профессиональный метатель ножей в цирке.