Как только я устроился возле окошка со стаканом виски в одной руке и с дымящей сигаретой в другой, раздался резкий свисток на палубе со стороны трапа, затем взвыла сирена буксира со стороны носа судна, и я увидел, что на пирсе засуетились портовые рабочие. Глянув на часы, с удовлетворением заметил, что стрелки показывают 15.40. Капитан пунктуален, значит, у меня есть еще пять минут надежды, а у топтунов пять минут на то, чтобы выскочить с корабля на берег.
Не прошло и минуты, как на палубе, возле трапа, послышались возбужденные голоса. Перепалка длилась еще минуту, затем внезапно прекратилась, и послышался топот спешивших покинуть судно людей. Теперь мне было все прекрасно видно. Двое мужчин в незастегнутых пальто, с развевающимися шарфами, с небольшими саквояжами в руках преодолевали последние метры трапа в такой спешке, что, казалось, за ними мчится свора собак, желающая повыдергивать клочья ваты из подкладки.
Первым был «профессор», за ним следом семенил пожилой мужчина, лет пятидесяти. Я не сомневался, что лицо его мне знакомо, но в то же время я был уверен еще в одном: здесь, на судне, я его не видел, я видел этот профиль раньше. Вот именно профиль. Ведь этот мужчина сидел рядом со мной в ресторане на пароме, поэтому я и запомнил именно его профиль, он тогда еще, пытаясь произвести впечатление на даму, хотел что-то заказать дорогое, ну да, я его про себя обозвал «аристократом». Ну конечно, они пасли меня еще со времени посадки на паром. Решили вести слежку вплотную, но прокололись, когда я случайно встретился взглядом с выдавшим себя за гомосексуалиста «профессором». После этого они, зная мой маршрут, не рискнули вести меня по Дании, рванули впереди меня в Ливерпуль. После чего один наклеил бороду, надеясь, что я его не узнаю, а второй просто решил, видимо, безвылазно сидеть в каюте, чтобы я его не вычислил. Ведь с его стороны было ошибкой садиться рядом со мной за один столик в ресторане на пароме и, тем более, привлекать к себе внимание. Из всего видно, что следить за мной пущены неопытные топтуны: либо раньше они работали где-нибудь в полиции и следили за не очень искушенными уголовниками, либо просто за простыми гражданами. А я вам не простой, вы или забыли, или вас не предупредили. Все оказалось не так просто. Докладывать начальству, что на вас обратил внимание объект, вы не стали, боясь получить по шее, или не успели, потому что приставлять ко мне других уже было поздно. Коней на переправе не меняют, их просто топят. Это в нашем случае. И документы вы не меняли. Один наклеил бородку, вот и все. И не исключено, что наклеил уже на судне, после паспортного контроля. А при посадке на судно, чтобы команда не обратила внимания, воротник поднял, шарфом обмотал лицо, при этом чихая и кашляя. Ошибался я тогда, когда думал, что из четверых мужчин в ресторане во время шторма и ты присутствуешь. Пас на судне меня только «профессор». Понадеялись, что деваться мне некуда. Считали, что одного соглядатая достаточно. Все больше я убеждаюсь, что вы люди Отто. Вы не очень опытные, иначе в этой ситуации следовало одному остаться все-таки на судне, а второму сойти следом, причем не в такой спешке. Ну, хотя бы уточнили, есть ли имя Сэма Пристли в списке пассажиров, покидающих судно, хотя я вас понимаю, у вас не было времени. Я его вам не дал. Вот так вот и напишите в рапорте. Ах, как вас ввело в заблуждение мое пристальное разглядывание порта в ресторане, а еще больше брошенная каюта.
Тем временем «профессор» и «аристократ», петляя между складированных ящиков, тюков и контейнеров неслись к зданию порта. «Профессор», как младший по возрасту, был впереди, его пожилой напарник явно не поспевал за ним и, решив сократить путь, забежал между каких-то стеллажей, понял, что он в тупике и заметался в поисках выхода. Ну, точно как крыса в ловушке. Я с высоты вижу выход, но я ему не скажу, пусть подергается. «Профессор», промчавшись еще с десяток метров, вдруг понял, что бежит один к зданию порта. Ничего, не понимая, он остановился, стал растерянно оглядываться, и уже было повернул обратно. В этот момент с другого конца стеллажей выскочил на простор «аристократ». На него жалко было смотреть: пальто распахнуто, ноги с трудом переставляет, тяжело дышит и, видимо, ругается, потому что, хотя и не слышно, но видно, как часто открывается рот. Глаза выпучены, ручонкой машет в сторону здания, конечно, негодует по поводу того, что «профессор» еще здесь, а не в здании.
Мне ужасно хотелось смеяться. Глядя на все это, я с трудом сдерживал себя и только потому насиловал свои чувства, что рядом спала женщина, которую будить было еще рано.
Увидел, что мои «следопыты» оправились и, видимо, поняв, что напрасно демонстрировали всем свою поспешность, теперь чинно топтали снежную жижу, медленно приближаясь к зданию морского порта Сент-Джонс.
Увлекшись наблюдением, я не обратил внимания, что трап убран и между судном и пирсом уже плещутся волны.
Допив виски и затушив сигарету, взял свое пальто, чемодан и тихо, стараясь не шуметь, покинул каюту Мари.
Через пять минут моя каюта была приведена в прежний вид. Надев пальто, я не стал его застегивать, а сунув под полу одолженный веник, пошел прогуляться. Незаметно избавившись от предмета театральной декорации, направился на палубу, где к этому времени еще оставались пассажиры, желавшие посмотреть на порт, а главное, на действия маленького буксира, упорно тащившего громадину нашего судна подальше от причала.
Смешавшись с зеваками на верхней палубе, я стал наблюдать за зданием порта. Спустя десять минут буксир оставил наше судно и, дав прощальный гудок, поспешил к сухогрузу, который, видимо, должен был покинуть порт следующим. Достанется этому крохотному работяге сегодня.
Внезапно корпус корабля вздрогнул и послышался гул набирающих обороты двигателей. Через несколько минут корабль, оставляя за собой пенный след от винтов, устремился на просторы Атлантического океана.
В принципе, они могут догнать меня по суше, если не будет задержки в дороге. По прибытии в Нью-Йорк судна в толпе встречающих будут и они, или кто-то другой. Сами вряд ли решатся мелькать у меня перед глазами. Ладно, там посмотрим, главное, я их «высадил» и теперь можно отдышаться. По прибытии в порт Нью-Йорка пройду паспортный контроль и, прежде чем покинуть город, тщательно проверюсь и обязательно изменю маршрут, вдруг все-таки это не люди Отто. Нужно себя обезопасить. Вряд ли это американцы. Время покажет, буду действовать по обстоятельствам.
Вернулся в каюту, снял пальто и теперь, не скрываясь и не боясь разбудить Мари, пошел к ней в каюту. Она продолжала спать, только теперь повернулась на другой бок. Значит, скоро проснется. На всякий случай сполоснул под краном ее стакан, заметив на дне небольшой осадок от снотворного, и снова плеснул в него виски.
Остальные дни путешествия прошли весело и беззаботно. Не раз проверяясь, я убедился, что больше за мной никто не следит, а если следит, то только настоящий ас, а его вычислять – пустая трата времени.
Свои отношения с Мари мы не афишировали, все дело в том, что в Нью-Йорке ее должен был встречать муж, и ей не хотелось, чтобы кто-то из пассажиров «сделал доброе дело» и внес ему в уши сомнения насчет добропорядочности его жены. На всякий случай, она оставила мне номер своего телефона в Солт-Лейк-Сити, штат Юта, но просила разговаривать только в том случае, если она сама возьмет трубку. Я запомнил номер, а визитку незаметно выбросил».
«Профессор» и «аристократ» покинули корабль, а на поезд опоздали, естественно. Проанализировав, что «объект» уехать на нем не мог, еще сутки мотались по Сент-Джонсу, ища след, как псы ищут след волка, но так и не получив никакого результата, поняли, что ошиблись, и теперь, злые друг на друга, пытались найти себе оправдание. Наконец, под благовидным предлогом решились обратиться к пограничникам в порту, от которых с огорчением узнали, что Сэм Пристли в списках пассажиров, сошедших на берег и проследовавших транзитом в США, не значится.
В довершение всех неприятностей, начавшиеся снегопады почти на неделю прервали движение по единственной железной дороге между Сент-Джонсом и Портом-о-Баск. Пассажирских судов, следовавших в Нью-Йорк или в ближайшие морские порты Восточного побережья США, пока не было.
Ожидая, когда будет судно или расчистят железную дорогу, они не покидали холодную портовую гостиницу, постоянно пьянствовали и бросали злобные взгляды друг на друга. Каждый считал, что виноват напарник.
Тем не менее, они не забыли послать телеграмму в Данию. Агент в Копенгагене, получив телеграмму, спустя полчаса позвонил в Германию по одному из телефонов и передал: «Груз следует в Нью-Йорк самостоятельно. Вынужденная остановка в Сент-Джонс. Канада» и подпись «Альфред».
Когда текст лег на стол Отто, дававшего задание «Альфреду», тот несколько раз прочитал его, затем вскочил со стула, схватил с полки географический атлас и, нервно листая страницы и алфавитный указатель, стал искать Сент-Джонс. Наконец нашел то, что искал, закрыл книгу и злобно зашипел, как змея: «Сволочи. Как эти олухи оказались на острове в Канаде, в каком-то порту, их что, высадили, и почему именно там?»
ebooksa