Геймекер

Однако не стоит верить прекрасным звукам. Они наверняка обманут. И слава богу.

Сидевшие в креслах мужчины – коренасты, насуплены, взгляд их тяжел. Они ждали.

Будем мы неразлучны,

Словно птицы и небо,

Словно море и ветер, —

пел Лео, —

Пока живем.

Что еще нужно для счастья?

Она была балериной. Ее спина напряглась, мышцы задвигались под тонкой кожей, образовав два тяжа по сторонам ложбинки позвоночника. Позвоночный столб натянулся, принял должный изгиб, словно бы даже кляцкнув, как хорошо смазанный затвор винтовки, принявший в ствол штатный патрон. Она подняла голову, поставила шею, и, сбросив туфли, вступила на постамент.

Танцуя и раздеваясь, она сосредоточилась на сполохах огня, метавшегося в камине. Она танцевала, как – будто в комнате никого не было. Она танцевала ритуальный танец богини страсти, словно именно от него зависело существование мира, в котором она жила. Свет солнца, плодородие земли и манящее мерцание звезд!

Она делала это изящно, без излишнего напора, давая возможность рассмотреть себя со всех сторон. Танец был прекрасен. Как, впрочем, и она сама.

Будучи профессиональной балериной, она знала – Моно́нсо́н будет петь ровно 3 минуты 17 секунд, поэтому она постаралась уложиться в отведенное ей время.

С последними звуками музыки она встала на носочки, приняв классическую позу страдающего лебедя, замерев ровно на 9 секунд, которые она отсчитала по ударам крови в висках…

Глава 45

Через много дней, когда преживания, связанные со смертью Кондакова, уже слегка улеглись, Проф, Ник и Литератор сидели в предбаннике жарко натопленной парилки. В приоткрытую дверь виднелось темное августовское небо, расцвеченное мириадами подмигивавших им звезд. Густой запах перезревших, валявшихся на земле яблок докатывался из сада. Однотонно кричала какая-то птица. На столе стояли бутылки пива, свежие, только что пойманные и сваренные креветки, и какие-то местные деликатесы. Мужчины болтали о том, о сем. Несколько туземных красоток о чем-то щебетали в небольшом бассейне рядом. Негромко играла музыка. Уключенный голос бесновался в динамиках, вопрошая нечестивого преемника Харона о причинах его халатности.

Я убью тебя, лодочник!

Я убью тебя, лодочник! —

Завывал он.

Если на свете и существовало нечто похожее на рай, то это был он.

– Мне не дают покоя ваши слова о Боге, – отхлебнув пивка из запотевшей бутылки, Николай наклонился к Профу:«Я есть первый и последний…». Чего он хочет?