Геймекер

– Блин! – Михалыч, сидевший рядом, но до сих пор не принимавший участие в разговоре, был разочарован.

– Сто тысяч лет люди спорят об именах божиих! Уже обсосали все, что можно. Как же найти его?

Интересный разговор свелся к банальности, не заслуживавшей обсуждения. Имя Божие, истина, их религиозные, логические и математические обоснования когда-то, в молодости, попадали в круг его романтических интересов, особенно после появления того самого, старого распятия, в основании которого тускло мерцала латинская надпись – «Имя Божие крепкая башня», а внутри, словно ехидная улыбка мироздания, лежала пара игральных костей.

«Тот, кто найдет Имя Божие – постигнет истину!» – вспомнил он чье-то изречение, но сразу же усомнился:– Дано ли это челове́кам?

– Видите ли, Климентий Михайлович! – профессор обернулся к Литератору, – на мой взгляд, и вы неправильно ставите вопрос. Если бог сам хочет принять импульс, который ожидает от собственных потомков, он примет и любое имя, которое мы ему присвоим. Нам не нужно угадывать. Он сам дает право назвать его так, как нам заблагорассудится.

Ведь он имеет непосредственный доступ к нашим мыслям и «бумагам». Поэтому, свое новое имя он узнает без проблем.

Однако, нужный ему импульс не может прийти ретроградно, то есть в обратном направлении. Сигнал должен быть направлен «вперед», пройти полную цепь творений. Только тогда сигнал придет к нему со стороны его собственного «Отца», он станет командным.

Дело не в том, как найти имя, а в том, чтобы скрыть от его потомков, и доставить сигнал к создателю неповрежденным, по направлению цепи творений.

Дело в проводке. Как утаить имя от промежуточных прихлебателей? Они-то думают, что от них прячут имя их собственного создателя! С мешком пряников в кармане. В то время, как «наш» бог к ним не имеет отношения!

– Но тогда получается – это чисто теоретическая задача о генерации сложных кодов или принципиально уникальных математических объектов! – Литератор поднял глаза на профессора, спрашивая, правильно ли он понял проблему.

Он напряг память и состроив комичную физиономию, чтобы смягчить чрезмерную адимплектацию цитаты, продекламировал, вспоминая Лейбница: «Логические и математические истины (являющиеся истинами разума) допускают редукцию в конечное число шагов к «тождественным истинам». Случайные истины подобны трансфинитным множествам. Их редукция к «истинам тождества» нуждается в бесконечном числе шагов, и доступна только Богу», – хлебнув пива, дабы смочить пересохшее от столь заковыристой и пространной мысли горло, он добавил: «И тождественна Его Имени».

– Да, милейший Климентий Михайлович! Абсолютно согласен. Правда с учетом того, что дешифраторы имеют и бесконечные вычислительные мощности, и время для расшифровки!

– Стало быть, решения не существует?

– Не знаю, не знаю! Возможно и существует! Может быть даже не только в сфере математики, но и в области словесности.

– Как это? – удивился Михалыч.

– А вы придумайте наставление виртуальным последышам. Что-нибудь, вроде: «Суки зеленые! Не ломайте код! Имейте совесть! Вам-то зачем это нужно!». Или что-то в этом роде.

Если сможете убедить их, мы будем в шоколаде. Со всеми вытекающими последствиями, в виде медовых коврижек.

– Мда, интересно! – Михалыч поднялся, приобнял вовремя попавшуюся под руку туземную красотку и, шлепнув ее по попке, поинтересовался:

– Интересно, сколько веков ада нам дадут за эти разговоры?

Легонько подтолкнув герлу́ в сторону парилки, он хмыкнул: «Пойду привыкать к сковородке», – и поплелся следом, с явным намерением оставить ей потомство.