– Какая печальная история…
Мда, от таких бесед легче не становилось. Бард подтянул одеяло повыше, укрывшись почти с головой, и вдруг его осенило: и как он умудрился прежде не заметить?
– Слушай… ты ведь почти не заикаешься! Раньше и двух слов связать не мог – и вдруг такое красноречие! Откуда?
А вдруг он тоже подменыш? Сейчас Элмерик уже ничему бы не удивился.
Проснувшиеся подозрения Орсон развеял смущённой улыбкой – первой за этот вечер.
– П-правда? Я очень стараюсь… Нужно только побороть страх.
– Чего ты боишься? – Элмерик приподнялся на кровати. – Говорить?
Орсон мотнул головой и понизил голос до шёпота:
– Хозяина Лесов.
– Кого?
– Ну, м-медведя…
Теперь бард не знал, что и думать. У него в голове не укладывалось, что такой здоровяк вообще чего-то боится. И что надуманные детские страхи могут так сильно отравлять кому-то жизнь…
– Да ты же сам сильный, как медведь! Сделаешь его одной левой!
Утешения сделали только хуже. Орсон вдруг отпрянул от окна, вжав голову в плечи, заозирался по сторонам, а потом сбивчиво зачастил:
– Т-ты что т-такое говоришь! Н-нельзя! Иначе б-беды не м-миновать. Хозяин Лесов н-накажет…
– Перестань! – прикрикнул Элмерик. – Сам же говорил: страху нельзя поддаваться.
Орсон осёкся на полуслове и сполз на пол.
Молчал он долго.
Когда бард уже собирался извиниться за грубость, здоровяк снова заговорил:
– Ты не думай, что я такой уж т-трус. Наверное, мне стоит рассказать, как всё было на самом деле, чтобы ты не осуждал меня. Но это долгая история. Можно сказать, именно из-за неё я и попал сюда. Не знаю, п-поверишь ли ты мне…