Циклоп

– Приборы зафиксировали звук небольшого подвесного моторчика мощностью не более двадцати лошадиных сил.

– В воде что-то непонятное, – сказал Фултон. – Я хочу проверить, что это. Замедлите скорость до одной трети и возьмите на пять градусов левее.

Он снова прижался к окуляру перископа и увеличил масштаб. Когда он медленно отстранился, на его лице появилось выражение глубочайшего недоумения.

– Отдайте приказ всплывать на поверхность.

– Вы что-нибудь заметили? – спросил старпом.

Капитан молча кивнул.

Все, кто был в кабине управления, с нетерпением уставились на Фултона. Наконец старпом взял на себя инициативу и спросил:

– Вы нас не просветите, шкипер?

– Я думал, что за двадцать три года морской службы повидал уже все, что только можно, – ответил Фултон. – Но будь я проклят, если мне только что не привиделся человек, плывущий в ванне почти в ста милях от ближайшего берега.

После исчезновения дирижабля адмирал Сэндекер редко покидал свой кабинет. Он с головой погрузился в работу. Его родители, уже довольно пожилые люди, все еще были живы, как и брат с сестрой. Сэндекеру еще никогда не приходилось по-настоящему переживать смерть дорогих ему людей.

За годы службы в военно-морском флоте он всегда без остатка отдавался работе. У него практически не оставалось времени на романы с женщинами, да и близких друзей у адмирала было немного, в основном он сошелся со служащими военно-морского флота. Сэндекер окружил себя стеной, ограждавшей и от старших по званию, и от подчиненных, таким образом найдя золотую середину в отношениях с ними. Ему не было и пятидесяти лет, когда он дослужился до чина адмирала, но потом утратил всякий интерес к карьерной лестнице.

Когда конгресс одобрил его назначение на должность директора Национального управления подводных исследований, он снова вернулся к жизни. Мужчина сдружился с тремя совсем не похожими друг на друга людьми, они относились к нему с уважением не только из-за того, что он занимает такую высокую должность.

Испытания, выпавшие на долю НУПИ, сблизили их. Эл Джордино, энергичный экстраверт, который почему-то обожал участвовать в самых грязных проектах агентства и таскать у Сэндекера дорогие сигары. Руди Ганн, перфекционист по натуре и редкостный талант в организации проектов, он не смог бы нажить себе врагов, даже если бы попытался. И, конечно же, Питт, больше других делавший все для того, чтобы возродить творческий дух Сэндекера. Вскоре они стали близки, словно родные.

Легкое отношение мистера Дирка к жизни и саркастическое остроумие всегда сопровождали его, словно хвост кометы. Стоило Питту войти в комнату, как сразу наступало оживление. Как ни старался Сэндекер, ему не удавалось выкинуть прочь из головы эти воспоминания, чтобы освободить себя от прошлого. Он откинулся на спинку рабочего кресла, закрыл глаза и снова предался печальным мыслям, не в силах смириться с одновременной потерей всех троих своих друзей.

Размышления о Питте прервал моргнувший огонек на телефоне и приглушенный звонок по частной телефонной линии. Он на секунду потер виски и поднял трубку:

– Да?

– Джим, это ты? Мне пришлось обращаться к нашему общему приятелю в Пентагон, чтобы достать твой номер.

– Прости. Я немного не в себе, не могу узнать твой голос.

– Это Клайд. Клайд Монфорт.

Сэндекер напрягся.