Граф почувствовал, что его душа отделилась от тела и то ли воспарила в небо, то ли ушла в пятки. Никогда, никогда в жизни он не был так слаб.
Вдруг эта слабость перешла в какую-то дикую, первозданную, невероятную силу, которая вышла из земли и в мгновение ока наполнила его с пят до головы. Он схватил Лику и уложил на лавку, подложив ей под голову левую руку, а другой рукой сбросил с себя штаны. Затем, в ощущении полнейшего рая и всесилия, просунул руку ей между ног, приподнял ляжку повыше и, наконец, овладел Ликой сполна. Теперь он был богом. Он управлял вселенной. Он пустил в нее корень, и вселенная закружила его в вихре бытия.
Дверь бани с грохотом распахнулась, обдав невообразимым холодом раскаленную спину Бессонова. Лика вскрикнула. Вселенная остановилась, и что-то сильное выдернуло его из Лики, а заодно и из мира могущества и любви в реальный мир унижения и презрения к себе. Вселенная вдруг сдулась до размеров холодных, пахнущих плесенью банных сеней. Бессонов накинул на голое липкое тело пуховку и, спрятав лицо в капюшоне, вышел во двор, где его караулил грузный мужик в ватнике и с ружьем.
–
Ты уж меня прости, я не ожидал, – смущенно глядя на вырезанную из кости трубочку, сказал Михалыч.
–
Я тоже, – усмехнулся Граф.
Михалыч понимающе усмехнулся в ответ, поджег трубку и подал ее Графу.
Бессонов втянул в себя едкий дым.
– Дело в том, – многозначительно сказал мужик, потирая нос, – что… дело неотложное. У нас на районе чрезвычайное происшествие.
Он замолчал, принимая у Графа погасшую трубку. Огонек спички осветил его лицо, непроницаемое и будто чем-то недовольное, маленькие узкие глазки, как у всех местных, несопоставимо большие нос и рот. Михалыч неторопливо затянулся, закашлялся.
– Что случилось? – не вытерпел Граф.
– А! – махнул рукой мужик, – я почем знаю? Жена говорит, бронхит хронический из-за курева. Но это она так. Ворчит просто.
– Какое чрезвычайное происшествие? – повторил Граф.
– Тигр! – выдохнув дым и глядя в глаза Графу, ответил мужик. – Никогда живого не видел, разве что в детстве в зоопарке. Они ведь дальше, на юго-востоке обитают. Сюда не заходят. А тут – живой тигр, да еще и людоед!
Граф застыл. К горлу подкатил ком, затошнило.
– Съел… кого-то?
– Не кого-то, – жестко отрезал мужик, продолжая глядеть в лицо Бессонову. – Дядьку моего съел.
Граф сглотнул, чувствуя облегчение.
– Дядя Леша сказал мне, что вы идете. Развернул меня. Я собирался капканы проверить, пока тигр ушел.