– У него же убойная улика теперь против вас с братом, видео вашего участия в убийстве. – Мамонтов смотрел на него. – Об этом ты не подумал? Он же до конца жизни мог вас шантажировать.
– Я снимал, меня на видео нет. Только Стаська.
Макар, услышав признание брата о брате, испытал непреодолимое отвращение.
Когда они возвращались в Балашихинский УВД со своего «следственного эксперимента», хлынул ливень. Во внутреннем дворе УВД мок под струями дождя сиротливо стоящий складной стул, из водосточных труб хлестала вода. Полковник Гущин в машине попросил Клавдия Мамонтова и Макара найти на первом этаже УВД свободный кабинет и открыть там все окна настежь, проветрить его хорошенько, что они и сделали.
– Не ожидал я от него подобного, – признался Макар в кабинете. – Он и раньше был такой?
– Какой? – спросил Клавдий Мамонтов.
– Жестокий.
– Нет. Но это не жестокость, Макар.
– Ты говорил…
– Да. Он считал, что
Макар умолк. Но ненадолго.
– И вы бы залили ему в горло растворитель, полковник? – спросил он Гущина, когда тот воцарился в проветренном кабинете.
Гущин как раз приказал криминалисту принести изъятые у братьев Гусевых мобильные. Криминалист сообщил, что результаты от баллистиков наконец пришли. По поводу пистолетов братьев – все мимо, это действительно другое оружие.
– А ты как думал, кузен из Англии? – ответил полковник Гущин.
– Если бы Клавдий вам не крикнул под руку… не знаю… нахлебался бы этот тип.
– У нас уже четыре трупа – зверски убитых, замученных. А ты хочешь, чтобы я жалел его?
– Да. – Макар кивнул. – Он тоже человек. И он не совершал этих убийств. Я ему поверил в гараже, в отличие от вас, полковник. И потом, если бы вы его напоили растворителем, вы бы точно ничего уже от него не узнали. Он бы умер.
– Он обоссался. Разве ты не заметил?
– То есть… это был блеф? Вы блефовали? Пугали его?
Гущин не ответил. Вытащил новую сигарету, закурил. В проветренном кабинете он опять с облегчением сдвинул свою маску на подбородок. Дышал.