Перекресток трех дорог

22
18
20
22
24
26
28
30

– У него же убойная улика теперь против вас с братом, видео вашего участия в убийстве. – Мамонтов смотрел на него. – Об этом ты не подумал? Он же до конца жизни мог вас шантажировать.

– Я снимал, меня на видео нет. Только Стаська.

Макар, услышав признание брата о брате, испытал непреодолимое отвращение.

Когда они возвращались в Балашихинский УВД со своего «следственного эксперимента», хлынул ливень. Во внутреннем дворе УВД мок под струями дождя сиротливо стоящий складной стул, из водосточных труб хлестала вода. Полковник Гущин в машине попросил Клавдия Мамонтова и Макара найти на первом этаже УВД свободный кабинет и открыть там все окна настежь, проветрить его хорошенько, что они и сделали.

– Не ожидал я от него подобного, – признался Макар в кабинете. – Он и раньше был такой?

– Какой? – спросил Клавдий Мамонтов.

– Жестокий.

– Нет. Но это не жестокость, Макар.

– Ты говорил… Она с ним работала раньше всегда.

– Да. Он считал, что она ему помогает. Наверное, больше, чем мы. И знаешь – они друзья с ней.

Макар умолк. Но ненадолго.

– И вы бы залили ему в горло растворитель, полковник? – спросил он Гущина, когда тот воцарился в проветренном кабинете.

Гущин как раз приказал криминалисту принести изъятые у братьев Гусевых мобильные. Криминалист сообщил, что результаты от баллистиков наконец пришли. По поводу пистолетов братьев – все мимо, это действительно другое оружие.

– А ты как думал, кузен из Англии? – ответил полковник Гущин.

– Если бы Клавдий вам не крикнул под руку… не знаю… нахлебался бы этот тип.

– У нас уже четыре трупа – зверски убитых, замученных. А ты хочешь, чтобы я жалел его?

– Да. – Макар кивнул. – Он тоже человек. И он не совершал этих убийств. Я ему поверил в гараже, в отличие от вас, полковник. И потом, если бы вы его напоили растворителем, вы бы точно ничего уже от него не узнали. Он бы умер.

– Он обоссался. Разве ты не заметил?

– То есть… это был блеф? Вы блефовали? Пугали его?

Гущин не ответил. Вытащил новую сигарету, закурил. В проветренном кабинете он опять с облегчением сдвинул свою маску на подбородок. Дышал.