Перекресток трех дорог

Шестилетняя девочка очень серьезно смотрела на него своими темными глазами. Потом протянула руку, коснулась планшета и… удалила свой рисунок.

Солнце клонилось к закату, даруя иллюзию, что вот так они и закончат свой день – дома, с детьми, тихо-мирно, в ожидании традиционного пятичасового чая.

Но полковнику Гущину позвонил старший оперативной группы – разыскали менеджера Леонида Жданова. Им, как и говорил Макар, оказалась его жена Полина Жданова. И Леонид согласился с ними встретиться, не откладывая – раз полиции что-то надо в связи с делами бывшего «ковидного госпиталя» (так ему объяснили всю срочность встречи). Супруги действительно вместе с ребенком жили в особняке на Пахре в знаменитом некогда академическом поселке ЛИН.

– Литература, искусство, наука, – расшифровал название поселка полковник Гущин. – Ну, что же, несмотря ни на какие его танцевальные шоу и телепрограммы, живет Жданов в месте весьма интеллигентном, так что, возможно, и нас с нашими вопросами не пошлет матом.

Глава 40

Венера Виллендорфская

На территорию бывшей академической дачи, куда они прибыли в летних сумерках, их впустил помощник по хозяйству – филиппинец. Сам Леонид Жданов встретил их в саду, спускавшемся прямо к реке Пахре – перед домом, который представлял собой хаотичное нагромождение пристроек-новоделов, стеклянных и открытых террас и эркеров второго этажа с балконами. Крышу украшали каминные трубы.

Ни полковник Гущин, ни Клавдий Мамонтов никогда прежде не интересовались конкурсами бальных танцев и танцевальными телешоу, однако они оба с первого взгляда поняли, что человек, представший перед ними, вряд ли когда вообще сможет снова танцевать. Макара, который помнил Жданова по лондонским клубам, поразили произошедшие в нем перемены – тридцатилетний молодой человек напоминал сейчас худого изможденного согбенного старца. Некогда миловидное лицо его, столь нравившееся девушкам, покрывала сетка морщин, кожа обвисла. Светлые волосы сильно поредели, по обеим сторонам лба появились глубокие залысины. Дорогой спортивный костюм болтался на нем как на вешалке. И, как и полковник Гущин, тридцатилетний Леонид Жданов задыхался и при разговоре, и при самом небольшом мышечном усилии. Однако держался он приветливо и с достоинством.

На веранде среди горящих свечей в стеклянных подсвечниках, к которым слетались первые ночные мотыльки, играл на татами пятилетний мальчик – бледный, белобрысый, похожий на эльфа. Маленькая бесплотная тень, при взгляде на которую отчего-то больно сжималось сердце.

– А что случилось? – сразу спросил Леонид Жданов. – Почему полицию интересует госпиталь выставочного центра – мне так ваши сотрудники по телефону сказали? Он же закрывается – я в интернете читал. – Он глянул на полковника Гущина в маске. – Вы тоже болели? Не знаю, я вот вас увидел и сразу решил – вы тоже болели. А я в маске не могу – задыхаюсь совершенно. Не ношу ее.

– Я болел в тяжелой форме, как и вы, – сообщил полковник Гущин. – Мы к вам не столько из-за госпиталя, сколько из-за одного пациента, с которым вы вместе лежали в реанимации.

– Привет, а ты как здесь? – Леонид Жданов узнал Макара. – Ты вернулся из Англии? А почему ты с полицейскими?

– Леня, я фонд хочу организовать благотворительный, собирать пожертвования для госпиталей, закупать оборудование – на случай второй волны. – Макар придумывал на ходу. – Да, я вернулся из Англии насовсем. Полицейские и меня допрашивали, узнали, что мы с тобой знакомы, взяли сюда с собой.

– Какой пациент? – не дослушав его, спросил Жданов у Гущина, он выглядел слегка расторможенным, словно не мог сконцентрироваться на чем-то одном, перескакивая с темы на тему.

– Некто Петр Смоловский, вы с ним лежали на соседних койках, – ответил Гущин.

– Петя? – Жданов поднял светлые брови. – Петя… он бизнесмен, у него своя фирма логистическая, перевозки. Он едва концы не отдал, как и я, но выкарабкался. А что с ним?

И в этот момент, когда Гущин еще не успел ответить на вопрос, Макар еле слышно прошептал Клавдию Мамонтову:

– То же чувство, как в лесу, как и в переулке у арендной фирмы… за нами наблюдают сейчас…

Клавдий Мамонтов вздрогнул и невольно огляделся по сторонам – сад, терраса, играющий ребенок… возле гаража слуга-филиппинец моет из шланга выгнанный наружу серебристый «Лексус», но смотрит не на машину, а в их сторону.

Серебристый «Лексус»… Такая же машина мелькала в парке в Фоминове, ее видел свидетель…