Польские новеллисты,

После таких заверений Кудлинский сперва прочел те места, где говорилось о Бронке, затем — согласно желанию Винярека — еще раз все от первой до последней буквы. А потом сразу же уснул с легким сердцем, уверенный, что завтра у него будет курево.

VIII

После ухода Винярека Освальд Бек распорядился, чтобы все в ревире спали и прекратили болтать о посылке, все равно им ничего не перепадет. И чтобы придать своим словам вес, ухватил из-под ближайших нар деревянный башмак и швырнул в глубь барака. Кто-то вскрикнул, и воцарилась тишина. Колодка угодила в итальянца по имени Массимо, всем опостылевшего симулянта, который со дня прибытия в лагерь скачет на одной ноге, ловко симулируя туберкулез коленного сустава. Поскольку он последователен и никто из старших еще не видел его стоящим на двух ногах, а доктор Бромберг, слово которого пока еще многое значит, потакает ему, Массимо обеспечено место в ревире. Но пусть только попробует встать на вторую ногу — тут же Освальд Бек возьмется за него. Капо люто ненавидит Массимо, и не было еще дня, чтобы итальянец не убеждался в этом.

— Кто кричал? — рявкнул капо ревира. — Я спрашиваю, кто кричал?

В бараке стояла тишина, никто не отзывался. По Освальд Бек всегда знает, кого бьет, даже впотьмах знает, кого ударил.

— Долго я буду ждать? — голос у капо утробный. Больные знают эту интонацию. Ничего хорошего она не предвещает. Когда капо говорит таким голосом, больные прячут головы под одеяло.

— Долго я буду вас упрашивать? Значит, вы уже ни в грош не ставите Освальда Бека?!

Капо пошел между нарами, стаскивая одеяла, под которыми прятались больные. Он дошел до конца и вернулся назад.

— Массимо! Не прикидывайся, что спишь!

— Слушаюсь, господин капо.

— На середину!

Итальянец, завернувшись в одеяло, тощий и колченогий, поскакал к старосте. Он уже наловчился, и получалось у него довольно быстро, но все еще для страховки прикидывался, будто бы каждое движение дается ему с неимоверным трудом.

— Массимо, ты зачем взял одеяло? Отнеси!

Массимо отнес.

— Ты почему кричал?

— Я не кричал, — тихо ответил итальянец.

— Слышите? — обратился капо к больным. — Слышите? Он не кричал.

— Кричал, господин капо.

— Ага! А сразу не мог этого сказать?

— Да, господин капо, мог.