Я чуть котлетой не подавился.
– Так тут два слова: «Сними носки». Ни чистые, ни детские, ни про сушилку упоминаний нет.
Угадайте, что жена ответила?
– Всем понятно, а тебе нет, – процитировала я.
– Стопроцентное попадание, – удивился Коробков. – Как ты сообразила?
– Просто это единственный правильный ответ на твой вопрос, – стараясь сохранить серьезность, объяснила я. – Если жена написала: «Сними носки, возьми в холодильнике котлеты и съешь», то всем разумным людям понятно: чулочно-носочные изделия висят на сушилке.
– Да почему? – простонал Коробков.
– Потому что ни одна любящая женщина никогда не попросит своего супруга рыться на полках холодильника, стоя перед ним босиком, – растолковала Таня.
– Муж простудится, а лечение парня с насморком, с этим смертельно опасным недугом, растянется на пару недель, – заговорила я. – Сложно объяснить представителю сильного пола, что ринит его не убьет, а температура тридцать семь и один не угрожает здоровью. Кроме того, вы редко ходите на педикюр. Ногти у вас на лапах смахивают на когти грифов, супруг весь паркет поцарапает.
– Внимание на подъезд, – скомандовал Димон.
– Есть, – отрапортовала Таня, – пара у двери. Мужчина, возраст со спины не определишь. Стройный, сумка на плече. Девушка в куртке, прическа явно сделана в салоне. Вошли в парадное.
– Я видел их лица, – бормотнул Димон, – мельком, мог обознаться. Но мужик похож на Олега Ивановича Барабанова, мужа Фединой, отца Антона-Алексея.
– Интересный зигзаг, – протянула Сергеева.
Из динамика на торпеде долетел резкий звук: блям, блям, блям.
– Открываю, – сказал Антон, – привет, пап. Аня!
Послышался звук поцелуя.
– Здравствуй, – сказал мужчина, – я получил твое сообщение.
– Есть разговор, пошли в комнату, не у двери же стоять, – предложил сын.
Раздался звук шагов, скрип, покашливание, затем прорезался голос Наташи-Марины:
– Олег Иванович, мы благодарны вам по гроб жизни.