– Есть ли у меня любовница? – рассмеялся Антон.
– Каков мой вес? – подхватила его жена. – Ответим на все.
– Желания наладить контакты с родителями не возникало? – спросила Сергеева.
– Отец есть только у меня, – ответил Антон-Алексей, – Наташин умер. А наши друзья, Николай и Вера…
– Никита и Настя? – уточнила я.
– Ну да, – кивнул рассказчик, – они росли без отцов. Матери никогда не любили своих отпрысков, произвели их на свет с определенными целями. Госпожи Нестерова и Маркова показали два спектакля с одинаковым названием: «Нищие пожилые дамы, о которых надо заботиться». А детективы проверили их материальное положение и выяснили, что у Нестеровой три квартиры в Москве, все в престижных районах. Две сдаются за приличные деньги. Есть загородный дом, в который она тоже может пустить жильцов, но она этого не делает. Почему?
– Ей трудно войти в дом, в котором она счастливо жила с мужем и дочерью, – ответила я.
Наташа-Марина усмехнулась:
– О да! Прекрасная история, лживая от «а» до «я». Дело в другом. Отец коллекционировал уникальные спиртные напитки, за которые на закрытых аукционах, куда попадают только по приглашениям, платят сотни тысяч в валюте. Анатолий Викторович до того, как вляпался в историю со студенткой, занимал в одном из самых престижных вузов, где обучались дети высших чиновников, дипломатов, военачальников, творческой элиты, должность завкафедрой и одновременно декана. Но фактически он являлся ректором, потому что тот, пожилой человек с букетом болезней, отдал Нестерову все вожжи. Если чей-то отпрыск, прогуляв семестр и не сдав ни одного экзамена, подлежал отчислению, его папаша приезжал к Анатолию Викторовичу. Предварительно он узнавал, что лучше преподнести ему. Отцу лентяя шептали на ухо:
– Денег декан не берет. Собирает вино-коньяк. Давно хочет заполучить одну бутылку, да никак.
– Скажите какую, отыщу, – радовался отец бездельника.
И находил, и приносил. Но такое спиртное нельзя хранить как бормотуху на дверце холодильника. И учтите, этот алкоголь дорожает с каждым годом, он прекрасное вложение денег. В загородном особняке Нестеров оборудовал подвал со специальными шкафами, в них созданы определенные условия. Один раз я, семилетняя, туда зашла, не поняла, куда попала, потыкала пальцем в кнопочки на дверцах, мне понравилось, как мелькают в окошках цифры. Потом ушла. Вечером в детскую ворвалась мать. Отец приехал с работы, спустился в хранилище и пришел в ужас: везде изменена температура. Он понял, кто набезобразничал, наорал на жену, которая не следит за дочерью. Антонина примчалась ко мне. Что тут началось! Меня заперли на две недели в детской, кормили раз в день, отключили свет. Я все глаза выплакала. Ведь мне никто не рассказывал про погреб, не объяснил, что нельзя туда ходить, что-либо там трогать. Я понятия не имела, что у отца в кабинете срабатывает сигнализация, если кто-то шкафы открыть пытается. Ну и в некотором роде виноват сам владелец коллекции. Он вечером положил на хранение очередной булькающий подарок, ушел, а дверь в подвал не запер на кодовый замок. Забыл! Но влетело-то мне. Мать знает, какое богатство хранится на минус первом этаже. Сдать особняк поэтому нельзя, вдруг жильцы полезут в подпол, а там вон что. И увезти бутылки нельзя, содержимое испортится. В комнату сбежавшей дочери Антонина Васильевна не заходит, потому что ей это неинтересно.
– Мы считали, что Аллу хотели отравить, – сказала я, – с помощью вафельного торта. История, прямо скажем, загадочная!
– Можно поподробнее? – оживился Антон-Алексей.
Я рассказала о визите в наш офис госпожи Фединой, о Вере Марамамакиной, которая стала Арамакиной, о ее квартире, о том, как я нашла на письменном столе коробку, а в ней записку. «Нестерова Марина Анатольевна и Алексей Олегович Барабанов. Я найду вас. И тогда смогу рассказать той, которую обожаю, всю правду. Мне от нее ничего не надо…»
– Впервые слышу про Веру Арамакину, – изумился Антон-Алексей. – С какой стати ей на меня завещание составлять? Приятно, конечно, получить квартиру, да еще набитую антиквариатом. Спасибо, что сообщили о ней. Но, право, я изумлен.
– Я тоже о Вере ничего не знаю, – сказала Наташа-Марина.
– Не верьте ни госпоже Фединой, ни матери моей жены, – перевел беседу в другое русло Антон.
Таня кивнула.
– Маркова вскоре после побега дочери стала жить с Генрихом Богдановым, брак они не оформляли. У мужика не было никаких родственников. Он владел маленьким, но успешным бизнесом, который связан с перевозками. Имел две квартиры: одну в Питере, другую в столице и скромный домик в Болгарии на море. Особняк ему достался от покойной супруги, та была гражданкой страны вкусного перца. Богданов недавно скончался, все свое имущество он отписал Ольге. Никаких наследников кроме Марковой нет. Она прекрасно обеспечена.