Крови и зрелищ!

– Ох, ну и напугал же ты меня! – говорила Фрайни, в то время как нежный хобот с будто поцеловавшим ее теплым носом обернулся вокруг ее запястья. – Надо же, какой ты большой! Ну и махина! – Слон издал абсурдно тоненький писк – так запищала бы мышка, вылезшая из норки, подумала Фрайни. Слон переминался с ноги на ногу. – Что ты хочешь? – спросила Фрайни, когда хобот стал обследовать ее одежду. – А-а, я поняла.

В кармане у нее были три конфетки с перечной мятой, которые она купила для лошадей. Она уже была готова извлечь их, как вдруг хобот изогнулся по направлению к огромному рту, и ее ушам пришлось выдержать звук, подобный грохоту бетономешалки. Слон уже слазил в ее карман.

– Хотелось бы мне знать, кто тебя этому научил? – проговорила она вслух.

– Раджа, ты плохая девочка! – раздался резкий голос. – Нельзя проделывать этот трюк с карманами наших циркачей. Если я тебе не приказал, то это низость и подлость.

Крошечный человечек с застрявшей в волосах соломой вынырнул из-за Раджи и заморгал на солнце.

– Я – Ферн, – сказала Фрайни. – Новая наездница на выездке.

Фрайни ждала, что новый знакомый унизит ее так же, как Лин Биван, но крошечный человечек был так занят извинениями, что ему было недосуг беспокоиться о проблемах статуса.

– Билли Томас, – представился главный по слонам. – Не представляю, где она этого набралась. Может, сама научилась. Эти слоны – странные животные. Извините, что так получилось. Я все время отодвигаю ее заграждение назад, а она придвигает обратно. Что она забрала?

– Три конфетки с перечной мятой.

– Это ничего. Приходится осторожничать. Она может объесться до тошноты ярмарочными леденцами на палочке, а что при этом происходит с ее пищеварением, страшно и подумать. Со слоном, у которого разболелся живот, шутки плохи. Будьте теперь с ней осторожнее. Слоны ничего не забывают. Особенно не забывают тех, кто носит в карманах перечную мяту. – И он нырнул под брезентовый навес, увлекая Раджу за собой. Фрайни услышала, как он, под аккомпанемент проклятий, стучит молотком по заграждению.

Вернулась Дульчи, и Фрайни возбужденно сообщила:

– Дульчи, слониха только что залезла ко мне в карман!

– О, да. Это Раджа. Добрая старая корова, по-другому и не назовешь. Ужасно любит леденцы на палочке, а Билли дает ей только несколько штучек. Поэтому она их крадет. Пошли дальше. Там фургон жонглеров. Там живу я с партнером Томом. Рядом с нами каталонцы, а хотелось бы, чтобы они жили подальше.

Фрайни поймала на себе взгляд худого темного мужчины. Сидя на солнце, он чинил пару видавших виды чемоданов, украшенных блестками. Он не улыбнулся Фрайни, но бегло осмотрел ее. Фрайни не знала, на каком языке он говорит, а потому рискнула обратиться по-французски:

– Bonjour, M’sieur.

– Я ж говорила тебе, не связывайся с иностранцами, – дернула ее за рукав Дульчи.

Фрайни отпрянула. Ее сегодня очень уж часто одергивали, а она к такому не привыкла.

– Jour, – ответил мужчина, улыбаясь ослепительной улыбкой. – Mademoiselle Agata! – позвал он, обращаясь к кому-то в палатке. – Quelqu’un qui parle Français! Говорят по-французски!

Появилась Агата. Худая женщина, она держала на руках ребенка, который сосал ее грудь. Агата заулыбалась.

– Aaro? Si? I tant! – Она обратилась прямо к Фрайни. – Vous parlez français. Et voila – ca me fait plaisir. Вы говорите по-французски? Какой приятный сюрприз!