– Хочу.
– Роман, вы за рулем? – Вета как будто встрепенулась, принимая одну из своих «эклектичных» поз. Так она называла расположение своего тела в пространстве, одновременно элегантное и вульгарное, в сочетании с тоном и постановкой вопроса рождалось нечто пассивно-агрессивное. Снова грубость, короче говоря. Такого гнетущего разочарования я давно не ощущала.
– Нет. – Рома остался невозмутим, в то время как мне хотелось опуститься на стул и тяжело вздохнуть. Он поднялся, взял меня за руку и потянул за собой прочь из кухни, только напоследок, не оборачиваясь, с улыбкой проговорил:
– Вета, вы ведь подождете? Или предпочитаете самостоятельное путешествие?
Сказать, что я была поражена, – промолчать. Он что, только что… Он только что завуалировано оскорбил мою сестру?
– Я подожду! – крикнула с кухни явно взбешенная Вета.
Не в силах как-то отреагировать на все происходящее, я даже не оглянулась, просто послушно семенила за Ромой в его квартиру.
– Осторожнее. – Он подхватил меня за плечи, когда чуть не споткнулась о порог, и я получила возможность увидеть выражение его глаз цвета мха. В них была нежность. Он вдруг улыбнулся, немного криво и по-мальчишески. – Прости, не удержался. Она такая грубая.
– Д… Да, – я часто заморгала, стараясь отогнать глупое ощущение беспомощности и обиды на свою семью. – Я знаю. Прости, пожалуйста! Тебе не обязательно ехать! Кики еще хуже.
О боже, кажется, это прозвучало как крик о помощи: «пожалуйста, не оставляй меня там одну»! Нужно немедленно переформулировать фразу.
– Нана. – Зеленые глаза оказались напротив моих так близко, что я видела тонкие вкрапления янтарного цвета вокруг зрачка. – Ты хочешь, чтобы я был там с тобой?
Хочу!
– Вслух, Нана, – улыбнулся он.
– Хочу. – Признаваться было так стыдно. Во что я его втягиваю? Он посчитает меня беспомощной дурочкой.
Ну, почему я никак не могу избавиться от этого чувства тревоги, усталости и разочарования? Я же только что была такой воодушевленной, спокойной и веселой? Час назад была злой, но приятно злой.
Должно быть, в жизни Веты не было еще мужчины, который бы так себя с ней повел. Она привыкла их контролировать, помыкать, с детства относилась к ним свысока, каждый раз словно вещь или игрушку приобретала. Я впервые по настоящему взглянула на сестру со стороны. Она же откровенная грубиянка, вакханка. Кики порой называла ее эталоном женственности, но ведь это чистой воды заблуждение!
Все с той же ласковой мальчишеской улыбкой Рома завел меня в свою гостиную и усадил на огромный диван.
– Подожди тут, хорошо? Я оденусь.
Я кивнула, глядя снизу вверх на его лицо. Он выпрямился и собрался, было, уйти, но почему-то замешкался, а потом и вовсе нахмурился.
– Нет, так не пойдет, Нана.