Тень Серафима

Прохладные весенние сумерки уже заползли в кабинет, но новомодное электричество без труда выдворило их обратно. Вот она, сила современной науки! Искусственное освещение не оставляло теням ни шанса. Оно смело меняло пропорции, делая очертания предметов резкими, бритвенно-острыми, играло не только контурами, но и красками.

Кристофер с удовлетворением вгляделся в происходящие вокруг метаморфозы. Комната преображалась как по волшебству. Холодные цвета темнели и незаметно меняли оттенки: лиловые чуть краснели, голубые казались серебряно-серыми, синие — невыразительными и тусклыми. Теплые тона, наоборот, охлаждались и блекли: алые выглядели значительно более фиолетовыми, оранжевые — коричневатыми, а в желтых нет-нет да и просвечивала зеленца.

Конечно, живой свет огня был естественнее и приятнее глазу, он создавал знакомое всем с детства ощущение уюта. По этой причине многие до сих пор предпочитали свечи, но Кристофер не был ретроградом.

Отнюдь.

— Пригласи его, Патрик, — нервным движением мужчина поправил муслиновый шейный платок — верный признак принадлежности к высшему свету.

Стоит отметить, что тот и так был повязан безукоризненно, по всем правилам нынешней моды. Белый цвет освежал и удачно завершал продуманный до мелочей образ аристократа, добавляя тщательно рассчитанную нотку небрежности. Белый цвет — это всегда изыск, шик.

Вошедший был невысок и худощав, остальное скрывали плащ с высоким плотным воротом и броская широкополая шляпа. Вид револьвера в руке хозяина ничуть не смутил пришельца — похоже, он был привычен к подобному специфическому гостеприимству. Человек коротко поклонился и замер, но бездействие это было каким-то нестабильным, текучим. Представлялось, что в любой миг оно может с легкостью перейти в совершенно неожиданную и оттого тем более неприятную активность.

— Разве не предложили тебе оставить верхнюю одежду, Себастьян?

Голос прозвучал хорошо, без опасения и неприязни. Разумеется, то был риторический вопрос: по специальному распоряжению гостя пропустили без обыска. Демонстрация доверия, — даром что в интригующих складках плаща можно было при желании схоронить хоть сам вход в преисподнюю, не то что какой-то там вполне себе земной арсенал. Тем не менее, Кристофер не хотел без нужды провоцировать конфликт. Требование разоружиться, неизбежный отказ, препирательства со стражей — вся эта вульгарная суета сорвала бы разговор еще до начала.

С другой стороны, оружие, открыто взятое им самим, четко обозначало позицию хозяев и готовность к любому развитию событий. Пусть даже «развития», само собой, хотелось бы избежать.

Оставалось надеяться, что и у его визави хватит ума воздержаться от необдуманных слов и поступков.

Аристократ продолжил придирчиво осматривать человека. Он видел наемника впервые — но был более чем наслышан. Откровенно говоря, тот не производил впечатления. Не оправдывал, так сказать, щедро подпитанных воображением ожиданий. Не приходилось сомневаться: профессиональные качества гостя и вправду были на высоте; однако непрезентабельный внешний вид — вот то немногое, чего Кристофер не мог простить. Да хоть бы шляпу свою, невежа, стянуть удосужился!..

Увы, когда речь идет о людях подобного происхождения, рассчитывать на манеры просто глупо. Кристофер едва удержался от презрительной гримасы, но привычка соблюдать придворный этикет помогла сохранить на лице неизменное прохладно-благожелательное выражение.

— Только на нейтральной территории встречаюсь я с клиентами, — не отвечая на заданный вопрос, спокойно заметил гость, — но личное письмо правителя Ледума — с определенными гарантиями — заставило меня изменить принципам.

Очень сдержанно Кристофер улыбнулся — ровно столько, сколько того заслуживал простолюдин. О каких еще принципах осмеливается рассуждать тот, единственный вопрос которого на любой заказ: «Сколько?» И двадцать пять золотых, щедрой рукой приложенных к письму, наверняка сыграли не последнюю роль.

Но вслух он сказал другое:

— И мы не привыкли приглашать лис в курятник. Нас вынудило дело особой важности.

Себастьян кивнул, приготовившись выслушать суть вопроса. От резкого движения непослушные вихры растрепались, донельзя раздражая педантичную натуру Кристофера. В художественном беспорядке на голове угадывалось какое-то дерзкое, недопустимое свободолюбие. Беспорядок всегда следовало устранять: и в волосах, и в мыслях. А цвет-то, цвет!.. Светло-светло-рыжий, отливающий то золотом, то блестящей медью — цвет прозрачного пламени.

А вот это уже примечательно. Такие краски действительно нужно скрывать — они не просто символичны, они… выдают многое.

Кристофер нахмурился. Чересчур увлекшись своими мыслями, он не уследил, когда гость успел-таки снять шляпу. Но ведь… кажется, он смотрел на наемника неотрывно?..